В 1922-1923 гг. в Русской Православной Церкви возник раскол, который привел к отделению от нее Синодальной (обновленческой) церкви. Для усиления деструктивного эффекта советская власть официально признала раскольников, тогда как «патриаршая Церковь» до 1927 г. фактически находилась на нелегальном положении.
Первое столкновение обновленцев и сторонников канонической Церкви в Тверской епархии произошло в начале июля 1922 г. в новоторжском Борисоглебском монастыре, когда верующие выгнали с архиерейского богослужения двух священников-раскольников. Уже в августе 1922 г. в Твери появляется обновленческое епархиальное управление, которое существовало независимо от канонической церковной власти. Из числа духовенства в раскол перешло ничтожно малое количество священников, и осенью 1922 г. обновленцы контролировали в Тверской епархии не более 5 приходов, которые находились в Твери, Тверском уезде и Торжке. Некоторые из отколовшихся священнослужителей позже вернулись в лоно Церкви, и первый случай такого рода произошел уже осенью 1922 г. В среде верующих возникло серьезное сопротивление обновленчеству, сторонников которого миряне рассматривали как «красных священников» и прислужников богоборцев.
Епископ Петр (Зверев) стал одним из первых архипастырей в России, кто начал активную борьбу с обновленчеством. Уже в сентябре 1922 г. он составил специальное «Воззвание», которое было адресовано пастве по поводу новой угрозы. «Воззвание» было оглашено в Твери и Торжке, где раскольники имели определенные позиции, а его текст был нелегально растиражирован. В октябре 1922 г. специальная комиссия при ЦК ВКП(б) приняла решение сместить с кафедр всех епископов, которые не примкнули к обновленческому движению. Для упрочения позиций раскольников в Тверской епархии в ноябре 1922 г. были арестованы 6 человек, которые наиболее активно противодействовали внутрицерковной смуте: владыка Петр (Зверев) и его ближайшие помощники, среди которых следует особо выделить протоиерея Алексия Бенеманского. После этого епископу Петру больше не суждено было вернуться на тверскую землю: сначала он оказался в ссылке, затем получал назначения на другие кафедры, а в 1929 г. скончался в Соловецком лагере.
Таким образом, в ноябре 1922 г. в Тверской епархии сложилась очень тяжелая обстановка: правящий владыка Серафим (Александров) с апреля 1922 г. находился в заключении, епископ Петр (Зверев) был арестован, новоторжский викарий Феофил (Богоявленском) тяжело болел, а кашинский епископ Иоасаф (Шешкосный-Дрылевский) не участвовал в деле управления. Единственным архиереем в епархии, кто находился на свободе и мог принимать решения, оставался осташковский викарий Гавриил (Абалымов). Он управлял Тверской епархией всего 3 месяца, на протяжении зимы 1922/1923 г., однако благодаря его усилиям обновленцам не удалось захватить власть. В конце февраля 1923 г. епископ Гавриил (Абалымов) был арестован вместе со своими помощниками, и в вину ему было поставлено игнорирование обновленческих структур при управлении епархией. Арест всех наиболее активных сторонников канонической Церкви не склонил священнослужителей и мирян Тверской епархии к каким-либо компромиссам в деле веры, а простые верующие по отношению к раскольникам и вовсе прибегали к рукоприкладству.
В апреле 1923 г. начинается смягчение государственной политики по отношению к Церкви. В июне 1923 г. архиепископ Серафим (Александров) был освобожден из заключения и смог вернуться к исполнению обязанностей правящего архиерея, что фактически поставило крест на дальнейшем развитии обновленчества в регионе. Кризис раскольнического движения были вынуждены констатировать и местные чекисты, которые считали Тверскую епархию одной из самых «сложных» в стране в плане распространения влияния «красных священников».
Впрочем, все это не привело к полному исчезновению обновленчества в Тверской губернии: раскольнические управленческие структуры существовали параллельно с каноническими, и местная власть продолжала оказывать им активное содействие. Так, в руки обновленцев в 1923 г. был передан кафедральный Спасо-Преображенский собор, в котором находились мощи святого благоверного князя Михаила Тверского. Это решение вызвало активное противодействие мирян и привело к тому, что в 1924 г. верующие силой захватили собор и несколько дней удерживали его.
В 1924-1927 гг. в политике советского руководства по отношению к Церкви наблюдается некоторое послабление по сравнению с 1922-1923 гг. К 1925 г. в Тверской епархии числилось 938 общин канонической Церкви, в распоряжении которых находилось 1034 храмов и часовен. В то же время обновленцы контролировали 9 общин и располагали 10 храмами (в том числе – кафедральным собором в Твери), однако уже к осени того же года количество церквей сократилось до 6. Впрочем, даже столь малое число последователей не мешало раскольникам продолжать свою пропаганду. Их центром стала тверская церковь «Белая Троица», при которой проживали обновленческие «архиереи» и находилась их канцелярия (к началу 1930-х гг. раскольники утратили данный храм, но в 1935 г. он снова стал их кафедральным собором). В границах Тверской епархии существовали три обновленческих викариатства, однако они носили скорее формальный характер. В 1927 г. прошел единственный съезд раскольников, на котором собрались 28 человек, при этом четыре присутствовавших священника представляли собой все обновленческое духовенство губернии.
В 1925-1926 гг. советская власть продолжала репрессивную политику в отношении наиболее авторитетных и активных представителей духовенства Тверской епархии, стараясь удалить от паствы и священников, и архиереев. Так, например, в 1926 г. последовал новый арест Серафима (Александрова) (на тот момент уже митрополита), после которого он на полгода был отправлен в ссылку.
В 1927-1928 гг. в Русской Православной Церкви возник новый раскол, который получил название «иосифлянского». Это разделение было вызвано публикацией митрополитом Сергием (Страгородским) знаменитой Декларации, в которой постулировалась лояльность Церкви по отношению к советской власти. В этой связи митрополит Серафим (Александров) проводил активную работу с духовенством и мирянами, чтобы не допустить отпадения священнослужителей и паствы, и в целом его действия можно признать успешными: в новый раскол ушли лишь 4 прихода.
В 1928 г. митрополит Серафим (Александров) был переведен на саратовскую кафедру. Можно констатировать, что под его руководством Тверская епархия пережила тяжелое десятилетие 1918-1928 гг., на которое пришлись кампании по вскрытию мощей и изъятию церковных ценностей, а также обновленческий и иосифлянский расколы. Даже после перемещения на новое место служения владыка Серафим не порывал связей с тверской паствой. Благодаря личным визитам и посредством переписки он оставался в курсе всех печальных событий, которые происходили в его бывшей епархии. Серафим (Александров) окончил свои дни мученически: находясь в ссылке, он был расстрелян в 1937 г.
На смену митрополиту Серафиму в Тверскую епархию был назначен архиепископ Фаддей (Успенский) (по другим сведениям новый владыка занял кафедру уже в 1927 г.). Следует заметить, что когда в 1922 г. больше половины епархиальных архиереев Русской Православной Церкви перешли в стан обновленцев, священномученик Фаддей оставался приверженцем канонического священноначалия. За свою верность и ревность он в 1926 г. был включен в список лиц, которые должны были бы временно управлять Церковью в случае ареста действующего руководства.
К 1928 г. тверской храм Вознесения Господня становится кафедральным, т.к. Спасо-Преображенский собор с 1923 г. находился в руках обновленцев. В конце 1928 г. власти попытались закрыть Вознесенский храм и преобразовать его в столовую, однако против этого выступили верующие. Миряне собрали около 10 тысяч подписей, которые были направлены во ВЦИК вместе с соответствующим обращением, и в итоге собор остался действующим.
В 1932 г. по православному сообществу г. Калинина был нанесен серьезный удар: 11 человек, в числе которых были наиболее активные священнослужители и миряне, были репрессированы, при этом 9 из них были высланы в Казахстан. В то же время обновленческое духовенство не подвергалось тем притеснениям, которые испытывали сторонники «патриаршей Церкви»: местные власти относились к раскольникам благосклонно и даже закрывали глаза на факты открытого нарушения ими законов.
Можно констатировать, что усилия, которые советская власть предпринимала в 1920-х – начале 1930-х гг. для искоренения религии, не достигли своей цели, даже несмотря на использование открытых репрессий: церковные общины продолжали существовать, а потребность населения в Церкви, ее таинствах и обрядах не исчезла. Важным было также и то, что верующим оставалось не только старшее поколение, но и молодежь.
В 1932 г. калининские обновленцы, которые на протяжении 9 лет удерживали в своих руках Спасо-Преображенский собор, добровольно отказались от его дальнейшего использования, и этим моментом воспользовались городские власти: кафедральный собор был закрыт, и с этого времени начинается его умирание. В 1934 г. все ценности, которые находились в храме, были переданы в музей, а колокольня была последовательно разобрана. С 1935 г. в Калинине была начата масштабная реконструкция, в ходе которой церкви не только массово закрывались, но и производилось их физическое уничтожение. Одной из самых трагичных потерь стало разрушение Спасо-Преображенского собора, который на протяжении многих веков давал право именоваться «Домом Святого Спаса»: в ночь с 3 на 4 апреля 1935 г. храм был взорван.
Раскольники как минимум косвенно способствовали гибели кафедрального храма, однако само обновленческое движение в 1933-1934 гг. переживало в Калининской епархии настоящий кризис. В это время в Калинине не осталось ни одного раскольнического храма, а в Торжке управлявшаяся «красными священниками» община вернулась в лоно канонической Церкви. Однако с 1935 г. в регионе начинается новый подъем обновленчества, который проходил при активной поддержке советских властей. В это время в областном центре раскольникам был передан храм «Белая Троица», в Кашине они также получили одну церковь. К 1937 г. они располагали в Калинине уже двумя храмами: «Белой Троицей» и Благовещенской Волынской церковью. Напротив, храмы «патриаршей Церкви» закрывались, и этому активно способствовали все те же местные обновленцы, которые тем самым прямо совершали предательство православной веры.
В 1937 г. началась настоящая атака советского государства на Церковь, в которой атеистическая власть и ранее видела центр организованной оппозиции. Новая антирелигиозная кампания стартовала в апреле 1937 г., а летом 1937 г. вышел знаменитый приказ наркома внутренних дел Н. И. Ежова под № 00447, в котором, среди прочего, в разряде потенциальных жертв террора указывались и «церковники». С августа 1937 г. массовые репрессии охватили всю Калининскую область.
В 1937-1938 гг. карательные органы не просто пытались избавиться от всех потенциально чуждых советской системе людей, но и прямо выполняли спускаемое задание; например, чекистам Калининской области было предписано «подготовить на «тройку»» в областном центре 30 священников.
Следует заметить, что репрессиям в отношении священнослужителей прямо способствовали обновленцы: они активно сотрудничали с карательными органами, на регулярной основе давали «нужные» свидетельские показания и помогали фабриковать дела. Во многом благодаря их «признаниям» были собраны «материалы», которые позволили вынести смертный приговор наиболее влиятельным священнослужителям областного центра: архиепископу Фаддею (Успенскому), протоиереям Алексию и Илье Бенеманским, Илье Громогласову.
Дмитрий Беговатов, кандидат исторических наук
***
В 1943 г. происходит изменение курса государственной политики по отношению к Церкви. Проявлением этого стали более терпимое отношение со стороны советской власти, созыв Архиерейского Собора, избрание патриарха Сергия (Страгородского) и открытие храмов.
Обновленческое движение перестало быть нужным власти как орудие борьбы с Церковью и распалось. Подробнее >>> https://drevo-info.ru/articles/116.html
