Был некий злой, заблудший, злонамеренный и хитрый человек, который однажды понял, что для более успешного продвижения по общественной карьерной лестнице ему необходима поддержка Церкви. Он никогда до этого в церковь не ходил, да и в Бога, по большому счету, не верил. И когда он пришел в общину, то перед епископом, духовенством и людьми засвидетельствовал, что с детства верит и мечтает быть в Церкви, что он старается вести жизнь безупречную, не совершать преступлений и помогать бедным. Хотя на самом деле он был чревоугодник, лжец и не любил людей. Община приняла его как члена Церкви.
Но, видимо, потому, что он хотя и ради лжи, но прикоснулся к благодати Церкви, его стала мучить совесть, что он вот так, ложью, да еще и ради корысти, приобрел себе статус в святом месте. И решил внутри себя, что он может, рассказав общине о том, как есть на самом деле, остаться в общении, несмотря на свою неправду. В следующее воскресенье он пришел в церковь и признался, каков он на самом деле. И был изгнан из общения церковного теми же людьми, которые его неделю назад с радостью приняли как брата. Уходя, он думал: какие же странные люди в этой Церкви! Когда я говорил неправду со всей искренностью в глазах — они с радостью принимали меня, как только я покаялся и решил не обманывать людей и Бога, стал столь же искренно каяться и говорить правду — выгнали меня с презрением!
Сегодня мы слышали историю, которую рассказал Господь. О том, как двое стояли в церкви — один искренне каялся, другой искренне хвалился. Один пытался убедить Бога, что достоин небес, — и не смог убедить. Другой говорил Творцу, что он ничего не достоин, тем более небес, но перед лицом Божиим оказался более праведным.
Как на них смотрела община? Фарисей, конечно, был уважаемым духовным лицом, занимающим свое место в иерархии, стоящим твердо на земле святого града, исполняющим то, что от него ожидали люди. Община видела его святым. Мытарь же был бы ненавидим людьми, даже если бы исполнял все законы и правила. Он ведь работал на оккупировавшую Израиль империю Рима, для империи собирал налоги со своих сограждан, порой применяя силу, порой отнимая больше, чем требовалось, для собственного заработка. И общество понимало, кто он, и он понимал, кто таков. То же и с фарисеем — и общество ценило его праведность, и сам он ее ценил. И этой же оценки хотел от Бога. Даже не хотел, а ожидал ее как должную.
И если посмотреть на ситуацию мытаря и фарисея нашим обычным житейским взглядом, тем самым, которым мы ежедневно оцениваем друг друга, тем же взглядом, которым смотрим на священнослужителей и на собратьев по Церкви, одного почитая праведником, а другого — недостойным нашего внимания, то мы заметим, что складываем свое мнение о святости (или хотя бы порядочности) одного и о непорядочности (или о пороках, о грехах) другого точно так же, как общество времени Христа судило о фарисее и мытаре. И вот тут мы заметим, насколько глубока та мысль, которую заложил в сегодняшнюю притчу Спаситель.
Это не просто притча о том, что хвалиться плохо, а бить себя в грудь хорошо. Эта притча о том, что праведность и покаяние, скорее, несовместимы с признанием общества, с одобрением общины, с тем, что о человеке думают другие. Эта притча о том, насколько внешнее не сочетается с внутренним и что человеку рассуждающему нужно обладать чутким сердцем, чтобы отделить правду от лжи. Эта притча о том, что те маркеры и ярлыки, за которые мы цепляемся в общении с другими, но которые сами же и развешиваем на других, не имеют никакой силы перед Богом.
Мы поступаем по-фарисейски довольно часто. Я имею в виду то, что мы сами внутри себя довольно часто определяем качество, некую духовную цену, некую нравственную цену других людей. И определив таким образом, точно так же, как фарисей, начинаем чувствовать свое превосходство, довольствоваться своим положением, получать некоторое внутреннее удовлетворение от того, что «я не таков, как прочие люди», как говорил фарисей.
Давайте задумаемся. Разве не так мы порой смотрим на людей, которые, в отличие от нас, не ходят в церковь, не участвуют в безусловно прекрасной жизни христианской общины, не принимают Таинств или вообще не верят в Бога? Разве не кажется нам, что мы не такие, как они, а лучше?
Разве не так мы смотрим на тех, кто не так, как мы, думает или иначе верит, не такой, как мы, считая их погибшими и заблудшими и внутренне благодаря Бога за то, что «мы не такие, как эти» — отступники, маловеры, язычники? Разве не так мы смотрим на своих собратьев по вере, которые думают иначе, чем мы, которые, может быть, оступились, а может быть, действительно правы, просто мы не способны этого понять? Не радуемся ли мы и их отступлению, и своей правильности и правоте?
Не смотрели ли мы с отвращением, проходя мимо пьяного, опустившегося на дно жизни, пусть и по своей свободной воле? Не благодарили ли внутри себя: Господи, как хорошо, что я не такой? Не смотрели ли свысока на тех, кто находится в тюрьме, внутренне радуясь тому, что мы-то не такие, мы-то не в тюрьме? Не смотрели ли на распадающиеся семьи с горделивым чувством оттого, что сами не довели дело до развода? Не было ли еще тысячи причин посмотреть на других свысока и внутренне порадоваться своему положению? Порадоваться, а порой и позлорадствовать.
Если хоть на один вопрос из всех, что я сейчас задал каждому из нас и самому себе, хоть раз пришлось ответить «да», то Господь в нынешней притче говорит не о ком-то, жившем много лет назад, а о нас с вами. Господь сегодня говорит с нами. И хотя внутренне мы чувствуем потребность в самооправдании, чувствуем потребность в справедливости, Он напоминает нам, что в определенном смысле — несправедлив. Когда нас призывают в гражданский суд и спрашивают, виновен или нет, то от ответа зависит дальнейшее судопроизводство. Если признаешь вину — сразу попадаешь под суд, если нет — следствие будет устанавливать вину и, возможно, будет оправдание.
А суд Божий иной, поскольку он не справедливый в человеческом понимании. Там мы можем быть оправданы, только если признаем вину и придем с повинной. Потому что все ярлыки, маркеры, оценки и критерии, которые люди придумали для устройства общественной жизни, для Бога не имеют веса. Он — Иной. И именно об этом сегодня напоминает нам Христос, обращаясь из глубины времени перед началом церковного великопостного пути. Призывая постараться за этот период сбросить с глаз своих шоры и постараться увидеть друг друга и себя такими, какими нас видит Он Сам.
Митрополит Тверской и Кашинский Амвросий. 13 февраля 2022 года. Неделя о мытаре и фарисее. Храм апостолов Петра и Павла в Карачарове, Тверская область.
