Сентябрь имел особое значение в жизни протоиерея Николая Васечко: в сентябре он был рукоположен в диакона, а затем священника, скончался 11 сентября 2012 года.
ОНИ ВСЕ НАСТОЯЩИЕ
Протоиерей Андрей Егоров, настоятель церкви иконы Божией Матери «Знамение» в д. Савватьево Калининского района:
– Отличительной чертой прихода отца Николая было то, что человек, заходящий в храм, не чувствовал себя сторонним наблюдателем, он сразу включался в процесс, в молитву. Если это был молодой человек, мужчина, то его, как правило, сразу приглашали в алтарь, бывало, в алтаре стояло по десять-пятнадцать человек, в разных стихарях, стареньких, заштопанных, со свечами. Такая практика необычайно втягивала, включала человека в молитвенную жизнь общины и давала возможность приносить пользу.
Когда на всенощном бдении выходили на «Господи, воззвах», это было целое шествие: впереди человек пять со свечами, потом дьякон, а за ними еще хвост из алтарников, и такой цепочкой-вереницей по всему храму. На «Символ веры» или «Отче наш» все алтарники тоже со свечами выходили перед солеей, иногда выстраиваясь в два ряда, и пели вместе со всеми.
Я тогда работал журналистом в «Комсомольской Правде» и однажды пригласил на службу своих коллег – поделиться открытием, что есть, оказывается, такое живое православие, неформальное. До сих пор помню, как Галина Жевнова, которая всегда вела тяжелые темы, криминал и к церкви была настроена скептически, когда вошла в храм, увидела людей, сказала:
– Они все настоящие.
У меня тоже всегда было ощущение, что здесь нет ничего показного, формального, все для чего-то нужно. Не было напыщенных украшений в храме, все простенькое, старенькое, намоленное, каждая вещь востребована, а не просто лежит как украшение.
Отец Николай был величайшим подвижником, испытал гонения советской власти, пресс хрущевских времен. Тогда и гвоздя нельзя было забить без разрешения и постоянно что-то запрещали, священник не мог выйти без облачения из храма, только в мирской одежде, даже монах. Он рассказывал мне, как его вызвал уполномоченный по делам религии.
– Запрещаю тебе причащать на дому.
Они сидели за столом. Передвигая ребро ладони к краю столу, отец Николай сказал:
– Вы мне запретили одно, второе, третье – я уже стою на краю, а вы мне все запрещаете.
Уполномоченный ухмыльнулся.
– Ну и что Вы будете делать?
– Я наступать на вас буду.
Сказать такое означало подписать себе приговор. Но тот испугался – такой силы было слово отца Николая, такой веры. Это было фактически исповедничество. Уполномоченный ничего ему не сделал, он отступил, и отец Николай продолжал причащать на дому.
Его община, как одна семья, второй дом, объединяла всех, кто туда приходил. Сам отец Николай в необычайной простоте источал свет, тепло, любовь, люди это чувствовали и тянулись к нему. Поселок Власьево – это была особая атмосфера, которую нельзя было не заметить. Священников не хватало, и отец Николай видел своей задачей воспитать новых. Думаю, многие десятки вышли из-под его крыла – дьяконов, священников, монахов, – в том числе и я, хотя никогда не думал о сане.
В день, когда его хоронили, не было ни ветра, ни облаков, тепло и тихо, и вдруг как будто стали кропить с неба, это был не дождь, а легкая роса. Так кропило, пока его обносили вокруг храма, и потом прекратилось. Как говорится, дождичек в дорожечку.
Похоронили его за алтарем. Родился он на Казанскую, а крещен в честь Николая Чудотворца. И последний его храм – Казанский с приделом Николая Чудотворца.
Он был простец, и в этой простоте великая мудрость и опыт, сила молитвы, настоящей христианской веры.
ВСЕМ ПОМОЧЬ, ВСЕХ ПОЖАЛЕТЬ
Протоиерей Роман Манилов, настоятель церкви святителя Иоанна Шанхайского, п. Литвинки г. Твери:
– Отец Николай в то, советское, время был очень неординарным и ярким священником, не зря он занимал большие должности в Тверской епархии. Ведь советский период предполагал, что священник должен быть тихим, скромным, незаметным. Хотя отец Николай и был весьма скромным человеком, но всегда выделялся умом, религиозностью, искренней верой, которая притягивала других людей. Где бы он ни оказался, вокруг него была масса людей, даже тех, кто еще не был в церкви, но столкнувшись с ним, проявлял живой интерес к христианской вере, православию.
Его главное, наверное, качество – умение собирать вокруг себя людей, причем самых разных. Он никогда не критиковал твои политические или иные воззрения. В годы перестройки люди были правые, левые, коммунисты, не коммунисты – для отца Николая никакого разделения не существовало. Он никогда не учил, не читал нотаций, не пытался воцерковить человека, катехизировать напрямую, если человек еще не пришел к вере и был не готов до конца принять какие-то догматические моменты, ведь то время было переходным от безбожия, неверия к настоящей православной религиозности. Люди просто тянулись к нему, и своим примером он приводил людей к вере.
Он видел, на что человек способен на многие годы вперед. Не случайно из тех людей, которых он вокруг себя собирал, в основном юношей, практически все стали священниками. В каком-нибудь рокере, который пришел к нему в заклепанной куртке, в рваных штанах, с гитарой за спиной и пачкой сигарет в кармане, он мог узреть будущего священнослужителя. Многие из таких никогда не думали, что смогут так круто изменить свою жизнь и встать на путь служения Церкви.
Он никогда не осуждал и не делал замечаний, как мы иногда любим, прилюдно. Когда человек ошибся, он подходил и аккуратно говорил, а иногда просто переводил разговор на другую тему, шутил, рассказывал анекдот, и человек сам понимал, что сделал что-то не так.
Приход был как одна семья, вместе со всеми трудились и его родственники. Зять был регентом хора и завхозом (погибший отец Вадим, который был клириком Московской епархии), его женой была дочь отца Николая Люба и тоже пела в хоре, приходили его внуки, внучка (которая разбилась вместе с папой). Все прихожане и служащие очень уважали его семью, при этом отец Николай как руководитель прихода никак не выделял членов своей семьи, все были на равных, и это создавало благоприятный климат на приходе.
Любому, кто к нему приходил, отец Николай указывал жизненный путь, если видел в нем желание служить Церкви.
Он никогда не говорил обличительных проповедей. Он старался показать прихожанам, что жизнь надо менять по заповедям христианским и умел объяснить это на очень простых примерах. Сам он из крестьянской семьи, с Украины, образование его было скромное, но он закончил семинарию, академию, был от природы очень развитым человеком, много читал, имел хорошую память. Любил связывать назидательные примеры с жизненными случаями. Всегда в проповеди или при общении с людьми он приводил конкретный пример, на котором объяснял евангельские заповеди. Его проповеди всегда было интересно слушать, в них было много юмора, задора.
Был у него и дар общения со светскими людьми. Он умел находить общий язык даже с неверующими чиновниками, открыто называющими себя атеистами. Многие из них помогали ему, лишь пообщавшись, просто не могли отказать. В этом был урок для всех нас, как вести себя с людьми мира сего, если они не просвещены светом христианства – с тактом, уважением, юмором. Мог выпить с ними и рюмку водки, поговорить об их делах, заботах, проблемах. Никогда не пытался их привести в церковь, сказать, что вам надо креститься. Люди сами спустя время приходили в храм, к вере – благодаря колориту его личности.
Это был народный самородок. На Пасху он любил бить яйца со всеми алтарниками, священниками и, поразительно, всегда выигрывал. В этом проявлялась его лидерская личность, хотя он себя никогда таковым не считал. Одевался очень скромно. Но увидев его в гражданской одежде, все понимали, что это священник.
ВИДЕЛ ЕГО В МОНАШЕСКОМ ОДЕЯНИИ
Протоиерей Евгений Шлыков, клирик Владимирской церкви г. Тверь:
– Ближе к церкви я стал, конечно, через отца Николая. Пришел в храм, мечталось быть немного чище, а когда отец Николай попросил быть поближе к алтарю, оказалось, это настолько огромное, большое, значимое, что жизнь у меня перевернулась круто, стал понимать, что без этого жить уже совершенно нельзя.
Тогда это был первый и единственный храм, который открылся в Твери (не считая пережившую советские времена «Белую Троицу»), и было интересно, почему он и почему вдруг открылся. Так я остался сначала в алтаре, потом отец Николай ходатайствовал о моем рукоположении, после чего уже я попал в Воскресенский кафедральный собор.
Одно время я помогал ему в качестве водителя. Он был интереснейшим человеком, мы много беседовали и на личные темы, но больше все равно о церкви, вся его жизнь была посвящена церкви, Господу и не только его, но и всей его семьи, вся она жила церковью и до сих пор живет ею – и в общем смысле, и в территориальном. Восстанавливали церковь из руин, вытаскивали из грязи, было трудно, но вместе с народом получилось. Он был верен своему служению до конца, до последних дней.
Он рассказывал о том, как сам стал ходить в храм, часто вспоминал свою маму:
– Это она вымолила меня у Господа Бога… Когда мне было лет двенадцать-тринадцать, времена уже были непростые, могли переманить на любую сторону, а мама была церковным человеком, глубоко верующим, и она просила Господа, чтобы и я был в церкви.
Ходил в церковь еще босиком и посвятил ей всю жизнь.
Бедное время было. Отец Николай рассказывал, как по несколько дней с матушкой они пили один кефир. А когда появилась возможность жить лучше, всегда старался не выделяться. Когда уже молодежь ездила на крутых машинах, он стеснялся ездить на москвиче: как так? народ идет пешком, а я еду на машине.
Говорят, он был богат – духовно богат, да. Всегда говорил евангельскими словами: помни, откуда ты пришел, откуда тебя Господь возвысил и откуда ты ниспал, человек, помни, если ты отступил от всего праведного.
Характер его был твердый, как камень. Была в нем мудрость житейская, которую он черпал из Библии, Священного Писания, на стороне не искал. И людей приводил к этому.
Все старания отца Николая были только ради церкви. Через него я понял, что идти больше некуда, он сумел мне разъяснить, что только Господь может предложить самое главное.
После его кончины я видел несколько снов. Понял я одно – он и там в церкви. Видел его в монашеском одеянии и среди златоглавий церквей. Чувствуется, что и там есть трудности, но он там на своем месте, как и при жизни.
***
Протоиерей Николай Васечко родился в 1929 году в селе Оздов Луцкого района Волынской области Украинской ССР.
Окончил Волынскую духовную семинарию и Московскую духовную академию.
14 сентября 1958 года был рукоположен во диакона, 21 сентября — во священника архиепископом Тверским и Кашинским Феодосием (Погорским) и определен вторым священником Никольской церкви города Красный холм.
В 1960 году назначен настоятелем Успенской церкви с. Завидово. С 1973 года – ключарь, а с 1978 года – настоятель Троицкого кафедрального собора г. Твери.
В 1981 году переведен настоятелем бежецкой Спасо-Кладбищенской церкви.
С 1989 года – настоятель Казанской церкви в поселке Власьево.
Являлся одним из основателей кафедры теологии в Тверском государственном университете. С 1997 по 2006 год возглавлял кафедру, преподавал богословские дисциплины, главный предмет – «Основное богословие».
Отпевание состоялось 13 сентября в храме Казанской иконы Божией Матери п. Власьево.
Награды:
Газета Тверской митрополии «Верхневолжье Православное»
