За 19 лет здесь прошли программу реабилитации более 400 юношей. Две трети из них больше не нарушали закон. Разбираемся, как работает мужское воспитание.
Приятный парень с серьгой в ухе проходит мимо меня по лестнице. «Ты куда?» – спрашивает мой провожатый, воспитатель Михаил Венько. «Забрать канцелярские принадлежности, забыл», – отвечает юноша, как будто извиняясь. Улыбка, быстрый изучающий взгляд в мою сторону.
«Какие они все милые», – не могу удержаться. «Да, они все милые… Но вот мимо вас прошел мальчик, который обнес всех в округе, кого только можно было обокрасть. Мало где чего не украл, и в школе у учителя, и у соседей», – спускает с небес на землю Михаил Владимирович.
Он умеет смотреть на вещи трезво, 40 лет работает с мальчишками. Был мастером в ПТУ, трудовиком в школе. А теперь воспитатель трудных подростков в Центре святителя Василия Великого. Дядя Миша для своих.
Если заглянуть в одну из арок на 16-й линии Васильевского острова в Петербурге, в двух шагах от набережной Невы, можно увидеть фигуру ангела с кисточкой в руках, флажки в горошек и стулья с полосатыми половиками. Здесь вход в кофейню «Просто».
Кофе в «Просто» вам приготовит хулиган. Десерт подадут на яркой керамической тарелке, которую в гончарной мастерской сделал другой хулиган.
Вы будете сидеть на венском стуле под белым сводчатым потолком и наблюдать за шустрым котом Ватсоном. Я уже знаю, что раньше весь центр помещался в одной этой комнате. Рядами стояли двухъярусные кровати, на которых спали мальчишки. Единственное, что осталось с того времени, – икона Божьей Матери в углу под потолком.
Сейчас у центра помещение большое. В него можно пройти, если открыть вторую дверь в кофейне. Ты попадаешь в типичную питерскую парадную. Или нетипичную? Детский велосипед вверх тормашками под потолком, бампер жигулей с включенными фарами, вмурованный в стену, тут же оленьи рога и внутренности рояля.
Центр Василия Великого занимает теперь целый подъезд. Здесь живут, учатся, работают в мастерских и заново выстраивают свою жизнь ребята с непростыми судьбами и невеселым прошлым.
Решеток на окнах нет, и двери открыты. Но главное – открыты к общению и готовы помочь взрослые.
«Некоторые ведь считают, что это все равно что отбросы, у них один путь, но когда узнаешь поближе судьбы этих мальчишек, ужасаешься. Они все пораненные, просто обнять и плакать, – рассказывает Михаил Венько.
– Например, одному из них на 1 сентября в семь лет папа подарил боевую гранату, о чем тут можно говорить? Они нормальной жизни просто не видели».
Нормальная жизнь начинается здесь, в центре. Большинство ребят попадают сюда вынужденно, по решению суда, ведь в тюрьму не хочет никто. А тут какая-никакая альтернатива, перевоспитывать будут. «Ну, посмотрим», – думают они.
И начинается – снова надо учиться, каждый твой шаг контролируют, никаких телефонов и свободного времени. То лекции, то театр, то музей.
Одно время музеев в жизни мальчишек было так много, что это так и называлось – пытки музеями.
«У нас в городе, к счастью, большой культурный слой, в который можно их погружать. И это терапевтическая среда. Вот была в Манеже выставка про балет. Ну, они же у нас такие бруталы, зачем им балет, но тем не менее это обязательное мероприятие, на которое ты не можешь не пойти», – продолжает Михаил Владимирович.
А еще дежурства, полы надо мыть и со стола убирать. Увидели, что куришь, – приходится стихи учить. Одна радость – тренажерный зал. В качалку парни готовы ходить хоть каждый день.
«Недавно у нас молодой человек получил дополнительное дежурство за то, что упер из гончарной мастерской зажигалку, она там нужна была для дела, огонь разжигать, а он решил, что она как бы ничья. Вроде это мелочь, но у нас идет работа на уровне таких мелочей, – рассказывает Михаил Владимирович. – А если что посерьезнее, мы и полицию можем вызвать. Было у нас и такое – прямо из центра парень поехал за решетку».
Здесь все по-взрослому. Все воспитатели мужчины, манипуляциям поддаются плохо. А ребята чуть ли не впервые в жизни общаются с нормальными взрослыми, каждый из которых в чем-то мастер. В компьютерах, фотографии или капоэйре. Никто тебя не бьет, матом не ругается.
«Весь этот круг, с которым нельзя общаться как попало, это позволяет формировать немного другой мужской образ. А еще в чем заключаются мужские взаимоотношения – мы с ними соревнуемся. В шахматы рубимся, в настольный теннис. Меня вот в теннис никто обыграть не может», – улыбается Михаил Владимирович.
Каждое лето на два месяца вместе с воспитателями мальчишки отправляются в большое путешествие по русскому Северу. Сплавляются по рекам. Сами рубят дрова, готовят на костре. Живут в палатках или на подворьях монастырей. Плохо себя ведешь – получай камень в рюкзак до конца дня.
«Проживать такие серьезные испытания с дядьками им приходится впервые и, может быть, и единственный раз в жизни. Это мужское научение, усвоение другого образа отца, оно происходит именно в такой ненавязчивой форме», – говорит дядя Миша.
Кстати, дядей Мишей он как-то незаметно для всех стал как раз в одном из походов. И теперь новички уже на второй день просят разрешения именно так к нему обращаться. «Еще один племянничек появился», – смеется Михаил Владимирович.
У него единственного из воспитателей такая привилегия – почти родственные отношения с ребятами: «Моя роль достаточна простая. Я просто старше всех, на самом деле я дед. Дед, который с ними живет, с ними разговаривает, которого можно не особенно бояться, хотя при нем нельзя выпендриваться».
А если конфликт, можно на воспитателя пожаловаться. Выражать свои мысли, описывать эмоции и чувства так тоже учат.
«Мы спешили куда-то, нам пора бежать, а один товарищ пропал, должен был убираться, а его нет. Потом появляется, я ему: «Что происходит? Ты почему тормозишь?» А он веселый такой: «Тормоз – тоже механизм». И я сорвался: «Ты что, придурок, что ли?»
Работает лучше всего невозмутимость: когда ты реагируешь очень спокойно, а я эмоционально включился. И он на меня бумагу накатал. А свои обиды тоже надо уметь грамотно формулировать. Мы заявление обсудили, разобрались в ситуации, я извинился. Я спокойно могу признать свои ошибки, без какой-то внутренней жабы, потери авторитета».
«Зачастую, когда они выходят из центра, есть откат. И он закономерный. Потому что такого контроля и включенности в их жизнь мало кто потом может обеспечить. Но если мальчишка усвоил хотя бы часть того опыта, который здесь прошел, уже хорошо. Любой маломальский успех для нас большая радость, – говорит Михаил Венько.
– И трезвость, огромная трезвость. Мы делаем то, что можем. Мы за них боремся с ними же самими и с собой. Но это не слепая любовь, которая будет прикрывать от всех ошибок, которая в итоге и приведет в тюрьму. Это такой баланс честности. Мы же все-таки временные люди в их жизни. А дальше как Бог даст».
В центре есть своя философия для сотрудников: не очаровываться, чтобы не разочароваться, и отделять человека от поступка. За 19 лет программу реабилитации здесь прошли более 400 подростков. Две трети из них больше не нарушали закон.
