Поминайте наставников ваших,
которые проповедовали вам слово Божие,
и, взирая на кончину их жизни,
подражайте вере их (Евр 13:7)
Год назад, 6 февраля 2021 года, когда Церковь праздновала память новомучеников и исповедников Церкви Русской, отошел ко Господу поистине духоносный старец, который более 40 лет был духовным чадом архимандрита Иоанна (Крестьянкина), человек с непростой судьбой, многоуважаемый как в Грузии, так и в России, с огромным любящим сердцем — архимандрит Антоний (Гулиашвили).
Для кого-то он был простым собеседником, для кого-то являлся духовником и духовным отцом, а кто-то его воспринимал как мученика и молитвенника. Жизнь дорогого отца Антония была наполнена многими испытаниями, надеждами, невзгодами, встречами с интересными, удивительными и разносторонними людьми, которые окружали его до конца дней.
Познакомился я с отцом Антонием в Сретенском монастыре в Москве, когда обучался на втором курсе бакалавриата, в 2016 году. В то время у меня было достаточно много послушаний, например, таких как: старший по уборке улицы монастырского двора, помощник врача, помощник канцелярии, заведующий бытовым и вещевым складами, но самым главным для меня оставалась учеба, которой, к сожалению, уделял мало внимания, все свои силы тратя на возложенные послушания. И вот по осени приехал отец Антоний в гости в монастырь. Тогда я его совершенно не знал, только было видно, что это непростой человек и всеми уважаемый. Мне хотелось с ним познакомиться, но я боялся, поскольку его вид был суров и строг. Однажды днем, когда мне позвонили, я вышел в коридор из своей кельи, чтобы ответить на важный звонок, и разговаривал долго и громко в конце коридора. Из своей кельи вышел отец Антоний и сказал, чтобы я немедленно ушел, поскольку он отдыхает и восстанавливает силы. Я испуганно ушел, остался осадок от его слов, и всё это сопровождалось переживаниями, что потревожил человека, а с другой стороны, была печаль, что так неуважительно отнесся к этому духовному человеку. Но эти искушения были только началом несения непростого бремени.
Прошла буквально пара дней, и меня пригласили к проректору по воспитательной работе, который мне сообщил, что помимо всех тех послушаний, которые мне назначены, добавляется еще одно и, как оказалось, намного сложнее, чем прочие, — быть келейником отца Антония. Страх и ужас меня объяли. Мне было страшно, и я совершенно не знал, что значит быть келейником, только был наслышан, что искушений добавится гораздо больше. Тем более быть со старцем, которого всегда окружают люди, — это всегда ответственно и порой боязливо, поскольку ты не знаешь, что и как может сложиться в дальнейшем.
Когда меня с отцом Антонием познакомили, мне было дико стыдно, что буквально несколько дней назад он мне высказывал свое недовольство, а тут уже я у него келейник. В общем, награда нашла своего героя. Но деваться было некуда, и только по прошествии времени я понял для себя, что это был самый лучший и удивительный момент моей жизни.
За завтраком, обедом или ужином для отца Антония было важным, чтобы с ним кто-то сидел, что-то спрашивал из его жизни и жизни тех людей, с которыми он соприкасался. Он не любил быть в одиночестве, а его рассказам не было предела. Его памяти и жизненному опыту можно быть только позавидовать, сейчас таких людей даже, наверное, и не встретишь.
Вот что вспоминается из рассказов отца Антония. Родился он в 1939 году в Тбилиси, неподалеку от храма святого благоверного великого князя Михаила Тверского. При рождении родители дали ему имя Александр, в честь святого благоверного великого князя Александра Невского, которого отец Антоний очень почитал и которому искренне всегда молился. С ранних лет отец Антоний находился в храме, а его другом был внук протоиерея Бориса Фарафанова, который нес свое служение в храме святого Михаила Тверского. Учился в средней школе, а после окончания обучения работал в издательстве «Заря Востока» переплетчиком и техническим работником в театре им. А.С. Грибоедова. Во время работы в театре он нес иподиаконское служение у Патриарха Ефрема II. Прошел обучение в Мцхетской семинарии и в 1965 году в храме преподобного Давида Гареджийского в Тбилиси Патриархом Ефремом II был рукоположен в сан диакона, а немного позже того же года в сан пресвитера. Отец Антоний в разное время нес свое служение в храмах святителя Николая в Батуми, в Преображенском храме в Телави, в храме святой Нины в Тбилиси, в храме святителя Спиридона Тримифунтского и святого Михаила Тверского в Тбилиси. Также он был настоятелем Петропавловской церкви в Тбилиси, кафедрального собора в честь Успения Божией Матери в с. Манглиси, церкви святой Варвары в Тбилиси. С 1998 года и до конца своих дней являлся клириком храма святого благоверного князя Александра Невского в Тбилиси.
По рассказам самого отца Антония, весь его жизненный путь был непростым. Когда он подал прошение на поступление в духовную школу, его мама совершенно не желала, чтобы он там обучался и тем более становился священнослужителем. В тот переломный для нее момент она хотела наложить на себя руки, но всё равно сбить его с этого пути она не смогла, ибо эти обстоятельства его только укрепляли и наводили на мысль, что делает он всё правильно, значит, так угодно было Богу. Врачи, которые помогали его матери выйти из этого непростого состояния, а также артисты театра им. Грибоедова, члены парторганизации и месткома были возмущены, что такой молодой и уходит в священнослужители, но только народная артистка Н.М. Бурмистрова заступилась за молодого человека, поддержала в столь непростом решении.
Рассказывал отец Антоний и о такой истории, которая с ним произошла, когда он уже стал пресвитером Церкви Христовой:
«После окончания семинарии я служил иереем в Батуми. И вот однажды к нам приехал театр им. Марджанишвили на недолгие гастроли. И стоит упомянуть, что на тот момент времени мы дружили с народной артисткой СССР Верико Анджапаридзе. И вот я получил приглашение на спектакль “Мать”. В тот день после окончания самого спектакля мне так и не удалось зайти за кулисы, чтобы поблагодарить эту народную любимицу. Но на второй день мне удалось купить цветы, и я пришел в гостиницу, где они все остановились. Зайдя в вестибюль, я увидел своего давнего знакомого, а именно Гига Лордкипанидзе. Он встал, подошел ко мне и спросил: “Ты действительно доволен своим выбором?” — на что я ответил: “Я нашел в жизни своей то, что меня больше всего интересовало”. Поразительным был тот момент, что он меня обнял как своего брата и друга. По прошествии времени, когда я уже служил в другом месте в Манглиси, у Гига Лордкипанидзе родился ребенок и он приехал его покрестить ко мне. Поистине это было чудом и Божиим благословением».
Однажды он вспоминал случай из жизни, который рассказывал всем, чтобы ценили то, что дает Господь, и задумывались о своем покаянии:
«Как-то я приехал в Почаевскую лавру, принял участие в богослужении, после которого собирался на автостанцию, чтобы уехать обратно в Киев на автобусе на день памяти своего небесного покровителя святого благоверного великого князя Александра Невского, поскольку прибыл туда по благословению своего правящего архиерея Илии, а ныне Патриарха Грузии, который в тот момент находился в Киеве. В Почаеве была большая ячейка атеистов-богоборцев. На автостанции у нас завязался спор не на шутку, полемика, и руководитель этой атеистической ячейки плюнул мне на рясу. И здесь меня было не остановить, я не смог этого стерпеть и ударил его в ответ. Это был единственный случай, когда я кого-то ударил. Оскорбитель мне сказал: “Я тебя на всю катушку посажу, ты еще пожалеешь”. На суде меня спросили, считаю ли я себя виновным, в ответ им сказал: “Конечно, я считаю себя виновным, но не перед вами, а перед Богом. Я дал Господу клятву, принимая священство, что никогда не подниму руку ни на кого. А тут такое хулиганство”. И в итоге меня судили как хулигана».
Как потом говорил сам отец Антоний, он не мог допустить того, чтобы кто-то с рясой так обращался, поскольку она является «ризой Самой Пресвятой Богородицы». Вот такое у него было благоговение и отношение к, казалось бы, простым вещам.
В разговорах отец Антоний всегда опирался на свой жизненный опыт. Учил и наставлял так, чтобы пришедшему к нему человеку не только было радостно на душе, но чтобы тот, в свою очередь, мог почувствовать, что это дается для спасения, что это есть духовная пища. Тем семинаристам, которые хотели стать пастырями Церкви Христовой, указывал на тот факт, что пастырь не имеет права искушать людей оригинальными словами и экстравагантными поступками. Самая главная его обязанность — это вести пасомых к спасению. Священник должен приводить людей к Богу, а не к себе и вместе с ними идти к Господу. А настоящим священником отец Антоний называл того человека, «который хочет лечить человеческие души».
Также он высказывал негативное отношение к тому, что в повседневной жизни священник позволяет себе не носить подрясник и рясу. Он приводил случай из личной жизни:
«Я стал священником в 1965 году, это были времена Н.С. Хрущева. Святейший Патриарх Ефрем II, который меня рукополагал, надевая на меня подрясник и рясу, сказал: “Эту рясу с тебя должны снять или в тюрьме, или в гробу”. Его слова стали для меня законом, и я никак не мог их преступить».
Отец Антоний говорил, что священник, никогда голодным не останется: «Службу отслужил, просфоры с Литургии остались, вот и не помрешь с голода».
Здесь мне вспоминается момент: перед вечерним богослужением отец Антоний всегда отправлялся в алтарь, чтобы помянуть всех, кто просил его о них помолиться. Обойдет все иконы, приложится к мощам священномученика Илариона (Троицкого) и идет поминать. Наденет епитрахиль и одну поручь — это по традиции Глинских старцев — и идет поминать. Он всегда просил для него готовить всего семь просфор для вынимания частиц, если же было на несколько штучек больше либо не доставало, то ругался и возмущенно смотрел вслед, — это было послушание от него, в котором мы учились смирению и любви к служению как будущие пастыри. Синодиков и записок у него было очень много, он их все поминал и нисколько не роптал, что столько много имен и всех их нужно помянуть. Для него это было подвигом, послушанием, служением ближним. Всегда был строг к себе и к тем, кто его окружал, но любил всех искренне и без фальши.
Однажды он уехал в Тбилиси, а мне наказывал, чтобы молился за него. Конечно же, возложенное послушание я старался выполнять, но даже и не подумал ему в течение года позвонить и просто с ним поговорить, узнать о состоянии здоровья и когда он вернется в Россию. И вот через год он приехал в Сретенский монастырь, я был на седьмом небе от счастья, что он приехал. Иду после утренней службы и вижу, как он гуляет по монастырскому двору. Я сразу под благословение. Он увидел меня, и лицо его изменилось. Мне стало так страшно, что даже побоялся подходить. Но всё же, переборов себя, подошел и испросил благословения у своего старца. Он мне припомнил, что я ему не звонил в течение всего года и не интересовался им. Я возмущенно ему ответил, что интересовался у других людей, которые ему звонили. Он на меня рассердился и сказал: «Что тебе до других, ты почему мне не позвонил ни разу?» В тот момент я хотел провалиться под землю, чтобы меня не слышали и не видели, но мой старец растаял, обнял и с улыбкой наказал, чтобы такого больше не повторялось.
Здесь я вспомнил момент из рассказа самого отца Антония: когда Патриарх Ефрем II его «обижал» и за все время несения послушания келейника Патриарх ни разу не сказал ласкового слова в адрес отца Антония, а когда Ефрем II ругался на него, то одаривал его отцовской любовью не словами, а поступками.
Время, проведенное с отцом Антонием, было золотым временем. Он меня и многих собратьев наставлял, давал советы не только духовные, но и жизненные. Много мы говорили о таких Патриархах, как Ефрем II, Каллистрат, Пимен, Алексий II, Кирилл. Говорили о Глинских старцах и, конечно же, об архимандрите Иоанне (Крестьянкине).
При разговоре с отцом Антонием было видно, как он печется о душах своих пасомых. Давая советы, он смотрел на реакцию слушающего, проверял, что-то спрашивал и делал свои выводы. Также между разговорами архимандрит Антоний высказывал такие мысли: «Пока ты кушаешь деньги, ты хороший человек. Как только деньги начинают кушать тебя, ты отребье».
Отец Антоний искренне переживал за Мать-Церковь. Он говорил: «Если завтра, упаси Бог, объявят борьбу с Церковью, то больше половины перестанут ходить в храм, останутся единицы, преданные Христу». Вспоминая свою жизнь, он невольно смотрел в былое и давал понять, что то время для него было самым благодатным и если бы он выбирал между жизнью нынешней и прошлой, то выбрал бы прошлую жизнь, когда был еще молодым.
Оглядываясь назад, отец Антоний рассказывал, что не многие, кто ходил в храм и принимал участие в богослужении, искали Бога. Они рисковали за свою веру, могли поплатиться работой, но всё равно рисковали, их вера была настолько глубокая и чистая, что они шли и не боялись. Что касается нынешних прихожан, то многие из них просто зрители. Сегодня все вдруг стали верующими. Сейчас в Церкви больше «прохожан» и «захожан», чем прихожан, потому что наступило неверие. Отец Антоний наказывал, что на свете ничего не нужно бояться, кроме греха. У нас всё наоборот, мы всего боимся, ну а грех… так, «с кем не бывает». Сразу начинаем себя оправдывать, что без греха прожить нельзя.
Беседуя о Церкви и о ее нападках, архимандрит Антоний говорил:
«Часто маловерные люди говорят: “Ну как же в Церкви может происходить такое?”. Как раз в Церкви “такое” и происходит. Если в миру за человеком охотится один бес, то в Церкви сто бесов следуют за ним по пятам. Этот мир и так уже весь под бесом, потому теперь он идет и в святые места. Опасно то, что когда мы видим грехи Церкви и начинаем о них рассуждать, ведомые «праведным гневом», то забываем о собственных грехах, переходим границу, погрязаем в осуждении, сами того не замечая перестаем видеть себя и свои грехи».
Как-то, прогуливаясь по монастырскому двору, отец Антоний устремил свой взгляд на некоторых ребят, постепенно переключился на меня и сказал: «Нас так учили. Если медведь на тебя зарычит, то ласково назови его дедушкой и всё будет хорошо. Если ты схватишь палку, медведь и палку сломает, и тебя покусает. Если старший человек делает тебе замечание, промолчи, признай свою ошибку, а если начнешь огрызаться, то сама жизнь тебя накажет».
Отец Антоний здоровьем не блистал. У него было много разных заболеваний, в свое время ему пришлось перенести тяжелую операцию, где врачи лишь разводили руками и говорили, что шансов нет и конец близок. Но в это верить он не хотел и просил, чтобы отец Иоанн (Крестьянкин) за него помолился и, если Богу будет угодно, он будет жить. В ответ на обращение отец Иоанн сказал, что архимандрит Антоний будет жить и всё пройдет хорошо, так и произошло.
Наше общение не прекращалось, и когда он уже приехал в последний раз в Москву, то я не мог у него быть уже келейником, поскольку на меня было возложено девять послушаний и самое ответственное — иподиаконство у архиепископа Верейского, а ныне митрополита Тверского и Кашинского Амвросия. Отец Антоний прекрасно понимал, что времени не смогу ему уделять больше, сколько от меня требовалось, и я действовал по его благословению. Владыку Амвросия он очень любил и всё время молился за него.
В тот год, находясь на лечении, отец Антоний сломал шейку бедра, из-за чего его состояние резко ухудшилось, и он был переведен в больницу. Мы все за него переживали, молились искренне. При первой появившейся возможности мы ездили к нему в больницу навестить, поддержать и подбодрить. А он лежал в епитрахили — даже находясь на больничной койке, он все свои синодики и записки поминал, никого не оставлял без молитвы. Состояние отца Антония было тяжелое, и в памяти запечатлелось несколько моментов: как он сказал, что не хочет умирать не чужбине, а желает вернуться домой, и что еще он боится умереть без покаяния. Мы все готовились к худшему, старались его подбодрить, поговорить, пошутить. Отец Антоний шел на поправку медленно, но уверенно. Силы стали приходить, он безропотно нес возложенный на него крест испытаний и страданий.
После выписки из больницы он еще некоторое время находился в Сретенском монастыре, там я его навещал гораздо чаще, и мы с ним разговаривали на многие темы, а порой он собирал несколько нас таких ребят, и мы сидели у него за чашечкой чая по нескольку часов. Провожающих отца Антония из семинаристов было около семи человек, дополнительно приехали еще гости и духовные чада, чтобы помочь загрузить багаж и попрощаться.
Мы все зашли в купе, а само купе находилось в самом конце вагона, он нас всех благословил, каждому сказал то, что в тот момент требовалось или в чем человек нуждался. Мы прекрасно понимали, что это наша последняя с ним живая встреча, что больше не увидимся. В тот момент мы смеялись, где-то шутили, поднимали ему и себе настроение. В его глаза закралась печаль, он, как и мы, всплакнул, видимо, понимал, что нужно расставаться. И буквально за две минуты до отправления поезда, когда никого в вагон не впускали, через окно отец Антоний меня позвал в свое купе, чтобы я прибежал быстро. Я уговорил женщину-проводницу, дай ей Бог здоровья, чтобы меня впустила к моему старцу, моему духовному отцу. Когда я прибежал, он мне сказал несколько ценных советов, которые остались в моем сердце навсегда, дал свое благословение, и мы горячо обнялись напоследок. Вот и всё, поезд тронулся, отец Антоний уехал домой, на душе появилась пустота.
Безусловно, с отцом Антонием я общался по телефону еженедельно, если ему сам не позвоню, он мне звонил, терял, переживал, так же и у меня было в отношении него. Он говорил о своем состоянии, что здоровья нет практически, но Господь не оставляет. Поговорим друг с другом, вдохновимся разговором и каждый по своим делам.
Последний наш телефонный разговор состоялся 1 февраля 2021 года, на день памяти преподобного Антония Марткопского (грузинский святой), в честь которого в монашестве отец Антоний был наречен. Отец Антоний рад был звонку, мы поговорили буквально несколько минут, поскольку ему было очень тяжело. Потом череда богослужений была, и что-то меня подталкивало, чтобы позвонил дорогому духовному отцу. Я думал, что вот сейчас приеду домой и позвоню, но возвращался очень поздно, когда отец Антоний уже отдыхал, и, чтобы его не беспокоить, не звонил. Сейчас очень сильно об этом жалею, что не успел сказать самых искренних слов поддержки, любви и молитвенной помощи.
Новость о кончине отца Антония я узнал уже после Божественной литургии. Мой телефон разрывался от сообщений и звонков, где говорилось о печальной новости. Несколько дней успокоиться было невозможно. Безусловно, была одна радость, что святой человек ушел домой к Небесному Отцу. Тяжких и мучительных болей уже не было. Только успокаивало, что он дома, в Царстве Божием, там, где нет ни боли, ни печали, ни воздыхания, он ушел туда, где любовь и радость, мир и тишина.
Когда прошли 40 дней со дня блаженной кончины отца Антония, дерзнув, я стал его спрашивать, почему он мне не снится, может быть, забыл. Как-то к этому вопросу больше и не возвращался. И вот вижу сон: идет с тростью в белом свете отец Антоний, в своей монашеской мантии, в клобуке, и кого-то ведет за руку. Когда они приблизились, увидел, что он держит отца Иоанна (Крестьянкина). Идут оба, улыбаются, а свет так и слепит. Их взгляд, улыбка и радостное состояние запечатлелись у меня в памяти. Для меня стало ясно, что они там встретились, они с Богом!
Неустанно Господа благодарю, что дал возможность соприкоснуться с настоящим старцем. Все те годы, что мы находились в общении, были незабываемыми, поразительными и лучшими. Поскольку отец Антоний являл себя не просто как старец, но это был человек-легенда, человек-история, человек-советчик, человек-молитвенник, человек, который показывал своим собственным примером, что нужно спасать свою душу, а не телесную оболочку, он был настоящим и любящим. Апостол Павел о таких, как отец Антоний, говорил: «Во всем показывай в себе образец добрых дел, в учительстве чистоту, степенность, неповрежденность» (Тит 2:7). Таким он и был. Ни капли фальши, но чистое, без корысти сердце, душою богат и предан своему служению.
Знаем из истории, старцем мог быть человек, который не только принимал исповедь, но и являлся духовным руководителем на протяжении всей жизни христианина в полном ее объеме. Такой духовный руководитель не назначался, но избирался тем или иным человеком, который искал духовного руководства. Вот что говорит об этом авва Исайя (Скитский): «При выборе (старца) не на того обращаю внимание, кто преклонных лет уже, но кто убелен ведением и опытностью духовною»[1]. И как сказал об этом апостол Павел, «повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас неполезно» (Евр 13:17). Так случилось и у меня, что нашел своего духовного руководителя, своего духовного отца пусть и не на долгое время, но этот человек дан был Богом для жизненного и духовного опыта, а также для спасения души. Ведь в свое время этот наставник был тоже учеником своего учителя, и так из поколения в поколение передавался этот духовный и жизненный опыт. Такое научение в продвижении и достижении христианского совершенства, в прохождении христианской жизни является духовным окормлением, когда учитель видит состояние души ученика, дает ему необходимый жизненный и духовный совет, собственным поступком или словом показывает назидательный для ученика пример.
Из моей памяти дорогой отец Антоний никогда не уйдет, его слова, необыкновенно добрый взгляд и исходившая от него благодатная тишина остались в моем сердце навсегда.
Вечная память и вечный покой дорогому отцу Антонию!
Чтец Александр Шкурметов
