27.02.2022 | Богословие

Изъятие церковных ценностей в Тверской губернии

К настоящему времени кампания по изъятию церковных ценностей — ее предпосылки, ход и последствия ­— хорошо изучены применительно к столичным регионам. Общим и непререкаемым, всесторонне обоснованным является понимание мероприятий в рамках этой кампании как очередного этапа гонений на Церковь советской власти, ставившей в связи с изъятием ценностей задачи, совершенно отличные от тех, которые провозглашались в рамках пропаганды, и направившей полученные ценности вовсе не в помощь голодающим. Ценности, изымавшиеся сначала в Оружейной палате и других музеях, дворцах, а потом и в храмах, нужны были для пополнения золотого запаса, необходимого, в свою очередь, для решения различных, по большей мере внешнеполитических задач, например выплаты контрибуции Польше по результатам проигранной войны.

Для этих целей была создана секретная комиссия под руководством Л.Д. Троцкого, «которая и предложила обосновать изъятие борьбой с голодом в качестве агитационного прикрытия»[1].

Изъятие ценностей в регионах изучено сравнительно мало, однако даже известные источники указывают на определенные особенности кампаний в различных епархиях.

Доступные и изученные в настоящее время источники позволяют исследователям сделать вывод о сравнительно мирном прохождении кампании в храмах Тверской епархии. Существенным отличием ситуации в губернии от положения в Москве и Петербурге стала готовность губернских властей к сотрудничеству с властью церковной на протяжении всей кампании.

В столице начавшаяся было совместная работа Церкви и власти была быстро свернута по инициативе Л.Д. Троцкого и В.И. Ленина, в духе его печально известного письма В.М. Молотову для членов Политбюро ЦК РКП (б) от 19.03.1922 г. Очевидно, советская власть в некоторых регионах не имела еще аппарата и полноты средств для осуществления массовых мероприятий такого жесткого характера, к которым призывал автор означенного документа.

Кроме того, в памяти жителей Тверских городов было живо противостояние властям в связи с кампанией по вскрытию мощей 1919 г.

21 января 1922 г. с согласия Тверской губернской комиссии помощи голодающим (Помгол) был организован Тверской епархиальный комитет по сбору пожертвований для оказания помощи пострадавшим от неурожая. В храмах проходили сборы средств, благотворительные лекции и концерты.

Это сотрудничество — заслуга будущего соловецкого священномученика Петра (Зверева), который являлся в 1922 г. викарным епископом Старицким, но по существу управлял всей Тверской епархией за отсутствием архиепископа Серафима (Александрова), находившегося в Москве.

По известным ныне источникам, архиепископ Серафим в то время уже дал согласие на сотрудничество с органами ГПУ и в дальнейшем удерживался ими вблизи Патриарха Тихона. Известно о его несогласии с политикой Патриарха по вопросу о церковных ценностях, которое он не афишировал. Возможно, с этим связано то, что до тверской паствы не дошло послание Патриарха Тихона от 28 февраля, в котором он определяет изъятие евхаристических предметов как святотатство. Однако в послании, составленном епископом Петром и разосланном по приходам и монастырям 31 марта, содержались те же положения, что и в тексте Патриарха. В нем архипастырь призвал «жертвовать из церковного достояния на святое дело всё то, что не является существенно необходимым для совершения богослужения». «Что же касается предметов, необходимых для совершения святейшего Таинства Евхаристии, — писал священномученик, — в случае требований об изъятии, мы благословляем верующим выражать свои письменные протесты, входить в переговоры с представителями власти и ходатайствовать о замене священных предметов». Часть этого послания с призывом содействовать проведению кампании и не допускать агитации против изъятия во избежание «неприятностей со стороны гражданской власти», однако без оговорки об оставлении евхаристических предметов, была опубликована в «Тверской правде» («Тверская правда», № 91, с. 3).

Сохранились драгоценные для нас свидетельства о том, как известия о народном бедствии и о судьбе голодающих переживались в молитвенной жизни святого:

«В это трудное время он объявил, что будет служить каждый день всю неделю как священник, утром и вечером. Бывало, что кто-нибудь из прихожан, видя, что архиерей терпит нужду, отрезал от своего скудного пайка в сто граммов половину хлеба и, завернув в чистую бумагу, подавал владыке. Епископ Пётр не отказывался: поблагодарит, улыбнется и возьмет кусочек в пятьдесят граммов хлеба — зачастую это и была его еда за весь день. Начинал он служить в девять часов утра, а заканчивал в четвертом часу дня. Каждый день он обращался к людям с проповедью о том, чтобы они помогали голодающим. Бывало, прихожане, слушая епископа, плакали и отдавали свое последнее. Он сам отдал в пользу голодающих все сколько-нибудь ценные вещи из храма. Некоторые упрекали его за это. Он тогда говорил: “У нас они стоят так. Они лишние. Они не нужны. У нас, значит, они будут стоять, а там люди умирают от голода”»[2].

По просьбе верующих, начало кампании было отложено.

Изъятие ценностей в храмах Тверской губернии началось после Светлой Седмицы и продолжалось в период с 23 апреля по август 1922 г. Практика изъятия ценностей предполагала предварительные консультации с религиозными организациями и участие их представителей. Комиссии могли приступить к своей деятельности только во внебогослужебное время, члены комиссий должны были находиться в храмах без головных уборов. Власть соглашалась на возвращение верующим необходимых для богослужения предметов при условии замены их драгоценными металлами, соответствующими весу изъятого.

В советских газетах, в частности, и в тверской губернской прессе была развернута мощная пропагандистская кампания в поддержку действий властей.

В этих публикациях ясно прослеживались заказные темы, связанные с организованным властью в это же время обновленческим церковным расколом, с попытками представить Церковь  разделенной на «князей церкви», противящихся помощи голодным и пытающихся использовать голод как способ повредить советской власти, и простое духовенство и верующих (Тверская правда. 1922 г. № 118. С. 2, № 119. С. 2). Также страницы газет пестрели победными сводками о значительных богатствах, мирно переданных огромным большинством «сознательного» духовенства и верующих, и подсчетами, сколько тысяч голодных людей удастся накормить на вырученные средства.

Но даже в этом стройном хоре газетных голосов порой встречались оговорки, свидетельствующие об ином народном мнении и о наличии сопротивления.

К числу таких упоминаний можно отнести сведения о взрыве бомбы в Преображенском соборе Твери в 4 часа утра 27 апреля 1922 г., в начале работы комиссии по изъятию ценностей, — обстоятельства этого события требуют дополнительного выяснения и доступа к закрытым архивным материалам. 

В прессу просочилось также глухое упоминание о противостоянии изъятию в соборе г. Торопца. В газете «Светоч» — периодическом издании Торопецкого уездного комитета РКП(б) и уездисполкома в № 12 за 1922 г. читаем: «Церковные ценности будут изъяты во что бы то ни стало. Опыт Шуи и небольшой опыт Торопца (у Собора) (курсив автора статьи) достаточно показал, что в этом вопросе советская власть непоколебима».

Актом сопротивления церковного народа, выражающим истинное отношение к советским изъятиям, можно считать особое моление в храмах с возглашением особых ектений об освобождении от уз тверского архиепископа Серафима (Александрова), арестованного в Москве по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей. Факт такого молитвенного поминовения был с негодованием представлен в советской прессе (Тверская правда. 1922 г. № 130. С. 1).

Очевидна трагедия этого иерарха, по-видимому сломленного «вэчекистскими методами» (выражение Л.Д. Троцкого), по отзывам современников, человека, «о связях которого с ГПУ знала вся Россия и которому никто не верил»[3]. Известно и ныне опубликовано одно из его донесений марта 1922 г.[4]. Однако, по-видимому, архиерей не мог соответствовать всем требованиям «кураторов Церкви» из VI отделения секретного отдела ГПУ и в апреле 1922 г. был арестован на десять месяцев. И в последующие годы владыка бывал неоднократно арестован, а в 1937 г. расстрелян.

Кого можно считать пострадавшим в ходе процессов по изъятию церковных ценностей?

В первую очередь, это весь православный  тверской церковный народ: священнослужители и миряне, монашествующие, архиереи, видевшие разорение своих храмов, вынужденные выкупать предметы, исконно являющиеся принадлежностью Церкви и предназначенные для совершения Таинств, осмеянные в своих горьких переживаниях советскими газетами.

Дальнейшее изучение источников, особенно фондов ГПУ в архиве Тверской ФСБ, несомненно, позволит выявить новые имена и обстоятельства, а возможно, и пересмотреть подходы к этой недостаточно изученной теме в новейшей истории епархии.

В наше время известны и опубликованы документы, исследования, которые ясно свидетельствуют о том, что церковные ценности не были направлены властью на помощь голодным.

Сумма всего изъятого оказалась бесконечно меньше ожидаемого Лениным и Троцким.

Священномученик Петр (Зверев)

Священномученик Пётр (Зверев), тверское духовенство, православный церковный народ, отдававшие последнее, конечно, не могли знать всей этой правды, как и сейчас не можем всей современной нам правды знать мы, но совесть человеческая и суд истории вовсе не спрашивают этого с людей. Важно совсем другое: жертвенность, расположение милующего сердца и то, как это явлено в словах и в образах действий святых. Этот опыт, приобретенный в условиях гонений, имеет высокое значение для последующих поколений христиан и является неотъемлемой частью Священного Предания Церкви.

***

Масштабные конфискации имущества РПЦ проводились с начала установления советской власти.

В 1922 г. антицерковная кампания была организована под предлогом сбора средств для оказания помощи голодающим. Имела целями дискредитацию и разрушение РПЦ, проведение массовых репрессий против духовенства и приходского актива, а также получение валютных средств на нужды властей.

Официально кампания была завершена 26 мая 1922 г. Полученная сумма оказалось гораздо меньше добровольно собранных верующими средств для помощи голодающим и несопоставимо мала в сравнении с планами властей получить в результате изъятия несколько сот миллионов или даже миллиардов рублей. Вопреки усилиям гонителей Русская Церковь не была уничтожена; стойкая и мужественная позиция Патриарха, большинства клира и мирян помогла Церкви выстоять, сохранив высокий духовный авторитет в народе.

***

Архиепископ Пётр (в миру Василий Константинович Зверев; 18 февраля (2 марта) 1878 г., Москва — 7 февраля 1929 г., остров Анзер, Соловки) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Воронежский и Задонский.

2 января 1922 г. назначен епископом Старицким, викарием Тверской епархии, управлял епархией во время отъездов правящего архиерея Серафима (Александрова), который был членом Синода.

24 ноября 1922 г. был арестован и выслан.

Прославлен в лике новомучеников и исповедников Церкви Русской Архиерейским Собором в августе 2000 г.

Протоиерей Александр Рычков, настоятель Вознесенского кафедрального собора, председатель Епархиальной комиссии по канонизации святых

г. Кашин

 [1] https://www.miloserdie.ru/article/kuda-ushli-czerkovnye-dengi/.

 [2] Житие священномученика Петра (Зверева). // Священномученик Пётр (Зверев), архиепископ Воронежский.

Экзегетический анализ первых двух глав Послания апостола Павла к Евреям. С. 25.

[3] Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти. 1917–1943 гг. М.: Изд-во Правосл. Свято-Тихоновского Богословского Института, 1994. С. 407.

[4] Архивы Кремля. В 2-х кн. / Кн. 2. Политбюро и церковь. 1922–1925 гг. — Новосибирск — М.1998. С. 56–57.

Этот сайт использует файлы cookies и сервисы сбора технических данных посетителей (данные об IP-адресе, местоположении и др.) для обеспечения работоспособности и улучшения качества обслуживания. Продолжая использовать наш сайт, вы автоматически соглашаетесь с использованием данных технологий.