«Мы сейчас совершим отпевание протоиерея Николая Гундяева, почетного настоятеля
сего святого храма, и я как его родной брат хотел бы сказать несколько слов о
почившем. Сказать, может быть, такое, что никто другой не сможет сказать, потому что
это оставалось в стороне от внешних взглядов.
Мне бы хотелось сказать, что отец Николай был человеком очень смиренным и очень
скромным. Обладая большими способностями, в том числе даром выражать свои
мысли и устно, и письменно, он, как сейчас бы сказали, пользовался огромным
спросом. Все общецерковные документы в свое время составлялись при его прямом
участии. Нередко он был автором этих документов, но они никогда не выходили под
его именем, потому что имели общецерковный авторитет. Он помогал многим
архипастырям, в том числе составляя важные тексты, которые они оглашали, неся
ответственность за важные направления церковного служения, а отец Николай
оставался в тени. И вот что важно: можно ведь и в тени так оставаться, что весь мир
будет знать. Мало ли у нас разного рода спичрайтеров, о которых вся страна знает,
кому и что они пишут? Мало ли государственных и общественных деятелей, которые
не стесняются подчеркивать свою значимость? А вот отец Николай всегда оставался в
тени по доброй воле, и мало кто знал, что документы, вошедшие в историю как
общецерковные, были написаны его пером.
Его талант выражался также в его замечательных проповедях, благодаря которым
многие, как мне уже тогда было известно, обретали веру. Зайдя в
Спасо-Преображенский собор случайно, не будучи верующими, и услышав проповедь
отца Николая, они не могли забыть эти слова и в конце концов становились его
прихожанами.
У гроба обо всем этом можно и нужно сказать, а в то время об этом мало кто знал.
Служил отец Николай очень скромно, причем нес очень большую физическую нагрузку.
Как человек талантливый и способный составлять важные письменные тексты, он был
очень востребован в Москве, в Отделе внешних церковных сношений. У него была
должность заместителя председателя этого важного церковного отдела, но
одновременно он был профессором Санкт-Петербургской, тогда Ленинградской,
духовной академии и настоятелем этого собора. Поэтому расписание его было таким:
с понедельника по пятницу в Москве, в субботу лекции в академии, вечером в субботу
всенощное бдение в Преображенском соборе, в воскресенье здесь же Литургия, и на
поезде — в Москву. И когда кто-то, в том числе я, обращался к его непосредственному
начальству с просьбой дать ему возможность хотя бы в понедельник оставаться в
Ленинграде, чтобы уделить время семье, то ответ всегда был такой: «Ну, а как же мы
без отца Николая? Нет, у нас вcе расписано, он должен быть на месте в понедельник в
10 утра». И так не год и не два, а долгие годы его жизни…
Хочу еще раз сказать, что все это было неизвестно абсолютному большинству людей,
я первый об этом говорю, но об этом нужно знать. Он был скромным и очень
талантливым человеком, очень богато одаренным Господом. Никогда не выпячивая
свои таланты, не выставляя грудь для наград, не отталкивая кого-то, чтобы стать на
более заметное место, он всегда был немного в тени и искренне не стремился к
человеческой славе. В каком-то смысле отец Николай был примером для многих из
нас — тех, кто знал его внутреннее состояние, кто знал его образ жизни. Но, наверное,
если подвести некую черту и вывести некое среднее значение его служения, то станет
совершенно ясно, что среди множества послушаний и дел для него самым главным
было совершение Божественной службы и проповедь Слова Божиего. К проповедям
он всегда готовился и считал это действительно важнейшим делом своей жизни, и
потому многие люди реально обретали веру, единожды услышав его слова.
Отцу Николаю выпала тяжелая старость — не в том смысле, что он был обременен
какими-то внешними обстоятельствами, но в том, что его сковал тяжелый недуг.
Однако до самого последнего мгновения в его глазах — слова он уже не мог
произносить — светился какой-то особый огонь. Я посетил его буквально за несколько
дней до кончины, и когда я спросил: «Узнаешь ли ты меня?» — ответить он не смог, но
как-то очень особенно засветились его глаза, и тогда я понял, что он меня узнал и этим
продолжительным взглядом простился со мной.
Думаю, многие будут помнить отца Николая в своих молитвах. Ну, а сейчас совершим
надгробное пение, совершим отпевание верного Божиего раба протоиерея Николая.
Да простит ему Господь грехи вольные и невольные, да причислит его к лику тех, кто
достоин унаследовать вечное Божественной Царство! Аминь».
