История церковнославянского языка, на котором были напечатаны переводы Священного Писания восходит своими корнями к древнегреческому. Когда в славянских странах появилось православие, люди приняли Святое крещение, то длительное время потребовалось, чтобы они «вникли» в процесс служения и «новой» в то время для них веры. Сразу возникли нюансы непонимания из-за невозможности многими прочитать текст на греческом или латыни. Лишь мизерный процент ученых людей из среды высшего сословия, а также священников и их учеников обладал достаточным уровнем лингвистических знаний, позволяющих читать древние священные тексты и общаться через письменную речь на этом языке.
В то время невозможно было даже представить, чтобы простой человек, пришедший на богослужение, мог понять суть слов и песнопений. Люди имели «магическое» мышление после столь резкого перехода от языческих богов к живой христианской вере. Потребовалось еще много лет для того, чтобы русский человек вник и полюбил Христа, поверил Ему и в Него, не оглядываясь назад.
Этому основательно, я бы даже усилил это слово, – фундаментально поспособствовали святые равноапостольные братья Кирилл и Мефодий, посвятившие большую часть своей жизни созданию всем ныне известной «кириллицы», знаковой системой которой мы пользуемся и по сей день. Взяв за «основу» диалект древнеболгарского языка (словенский язык), святой Кирилл создал буквенные обозначения звуков, составляющих основную мелодику языка, сходную с греческой. Результатом многолетнего усердного труда святых братьев Кирилла и Мефодия стало появление письменного языка славян. И далее, именно с его помощью, были созданы первые безукоризненные переводы Священного Писания с учетом особенностей оригинального языка текста. Многие слова пришлось «создавать» с нуля, так как в те времена аналогов в языковом семантическом поле не было.
Особо важным стоит отметить, что «Говоря о деятельности братьев, мы часто ставим им в заслугу именно это – создание книжного письменного языка славян. Но надо иметь в виду, что это великое само по себе дело для них было лишь средством проповеди учения Иисуса Христа, совершения Богослужения. Для исполнения этого апостольского подвига необходимо было иметь язык, понятный народу (до Кирилла и Мефодия Богослужение в Моравии совершалось на непонятном для народа латинском языке)»[1] (Кирилл Александрович Тимофеев, доктор филологических наук, профессор Новосибирского государственного университета).
Например, многие слова во вновь созданную языковую систему святому Кириллу пришлось заимствовать у греков, такое явление называется «кальки», то есть слова по образцу греческих. Мы часто их встречаем в тексте, думая, что это исконно русские слова, но большинство сложных слов являются именно фактически заимствованными с греческого (например – Литургия, епископ).
На сегодняшний день мы сталкиваемся именно с аналогичной, в некоторой степени, ситуацией – многие слова в богослужении являются устаревшими архаизмами в своем историческом контексте. Порой мы уже не можем их понять, если не имеем узконаправленного образования и особых знаний лингвистики. Примеров таких слов множество, взять хотя бы слово «ужик», обозначающее в переводе с церковнославянского – сродник, родственник. Или слово «благорастворяти», означающее «удачно соединить составные части». Однако, будут ли они понятны современному человеку, если толкования этих и других узкозначимых слов не являются популяризованными, понятными обществу? Полагаю, нет.
Поэтому одной из насущных тем на Епархиальном собрании 20.12.2019 г. в докладе Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла стали именно эти вопросы: «…не сегодня отмечено, что миряне сталкиваются с трудностями в понимании богослужения. … В связи с этой темой порой возникают идеи перевести все богослужение на современный русский язык, сократить его изменяемые части и другие подобные предложения. Именно такие решения не принесут пользы. При этом, как я отметил на упомянутой встрече с духовенством, славянский язык органично изменялся на протяжении более чем десяти веков существования Русской Церкви. И в последние годы Священный Синод неоднократно давал указание, чтобы при составлении новых богослужебных текстов на церковнославянском языке их авторы и, редактирующая эти труды Синодальная богослужебная комиссия, избегали малопонятных, архаичных грамматических или лексических конструкций. Более того, мы помним, что в 1909 году Святейший Правительствующий Синод одобрил издание отредактированных текстов Постной Триоди, подготовленных комиссией под председательством будущего Патриарха Сергия, а двумя годами позже благословил издание исправленной Цветной Триоди и продолжение работ комиссии по исправлению Октоиха и Миней (довести этот труд до конца не позволила революция)».
«Однако главная сложность в понимании мирянами богослужебных текстов проистекает из самого их содержания, из высоты догматического учения, поэтических особенностей и насыщенности библейскими образами, которые непросто понять тем, кто обладает поверхностными знаниями о церковном учении и о библейской истории. Поэтому важнейшая задача для священников — это через просвещение прихожан помочь им понимать содержание и смысл православного богослужения»[2] – отметил Святейший Владыка.
Как видите, вопреки расхожим опасениям, даже и «перевести» сейчас абсолютно все служение на русский язык попросту не представляется осуществимым. Никто и не говорит о полном отказе от красоты древнего языка, а лишь о том, чтобы дать человеку возможность глубже погрузиться в понимание его многогранности, помочь узреть прежде недоступный смысл и заменить фактами догадки и домыслы.
Во-первых, такой огромный труд (так как это даже не одна «служба» или книга, а масштабы здесь существенно более глобальные: то есть полная семантическая «раскодировка» и перевод слов, устойчивых выражений без потери первоначального смысла и замысла текста) требует не одного дня на это, и даже, скорее всего, не одного года, а длительного кропотливого процесса.
Во-вторых, чтобы заняться таким полномасштабным проектом, требуются не только энтузиазм, а поистине сочетание таланта, мудрости и благословения Божиего на столь уникальный и нелегкий труд. Нужно быть просветителем в первоначальном смысле этого слова, а не переводчиком.
Именно этим объясняется тот факт, почему святые равноапостольные братья Кирилл и Мефодий смогли создать то, что на сей день никому не под силу, да и в будущем, полагаю, тоже. Церковнославянский язык – это не только уникальное явление, но и в полной мере живой «организм», как и любой развивающийся язык. Я подчеркиваю, это не мертвый язык, а живой. Ведь учение Христа – не мертво спустя столько лет, а только еще более укрепляется и являет нам свою живительную и назидательную мудрость…
Вспомним, что «Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий именуются просветителями славян, но, говоря так, мы по преимуществу понимаем это слово в современном, наиболее употребляемом его значении: просветитель — ‘просвещающий знанием’. При этом не всегда учитывается, а иногда и просто забывается, исконный смысл слова «просветитель» — ‘озаряющий светом веры Христа’. Великий подвиг братьев послужил именно этому»[3] (Кирилл Александрович Тимофеев, доктор филологических наук, профессор Новосибирского государственного университета).
Из доклада на «Встрече с епископом» в Воскресенском кафедральном соборе 20 февраля 2020 г.
Митрополит Тверской и Кашинский Савва
1. Богородицкий С., свящ. В защиту церковно-богослужебного языка // Самарские епархиальные ведомости. 1912. №19. С. 447-449.
2. Доклад Святейшего Патриарха Кирилла на Епархиальном собрании г. Москвы 20 декабря 2019 года // Электронный ресурс. «Русская Православная Церковь» — официальный сайт Московского Патриархата. URL: http://www.patriarchia.ru/ дата размещения 2019.12.20.
3. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. Ч. 2. Кн. 5. / Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в 12-ти томах. М., 1982. Т. 11.
