16.04.2021 | Образование

Феномен древнерусской литературы – закономерный результат Крещения Руси

«Так, всякое дерево доброе приносит и плоды добрые…Итак, по плодам их узнаете их» (Мф. 7:18-20).

«Перестали понимать русские люди, что такое Русь. Она есть подножие Престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский». Слова эти были сказаны святым праведным Иоанном Кронштадским сто лет назад, но актуальность их нисколько не уменьшилась, а, скорее, возросла многократно. Действительно, многое забыто, многое унижено и осмеяно. Слово «русский» стало обозначением места рождения, а ведь на протяжении девяти веков это слово обозначало совсем другое – духовно-нравственную среду, из которой вышел человек.

Сейчас, когда в России идет мучительный процесс возвращения русских детей к истокам, когда мы ищем опору для строительства будущего, когда стараемся вернуть уважение к России других народов, – нужно и должно тщательно изучить наше прошлое. Нужно самим научиться уважать себя. Но уважение не возникает по случаю, его надо заслужить. И, оглядываясь в прошлое, в историю Руси, можно смело и не стесняясь сказать – нам есть что хранить, есть что терять, есть чем и кем гордиться.

Огромную роль в процессе возвращения нашему народу чувства самоуважения может сыграть древнерусская литература. К сожалению, сегодня, кроме специалистов литературоведов, мало кто знает, какой драгоценной жемчужиной явилась литература периода Киевской Руси, начального периода нашей государственности. Зная, с чего начиналась литература России, человек перестает задаваться вопросом, откуда в «дикой» стране, где и грамоту мало кто знал, вдруг возникла литература, восхищающая весь мир, лучшая из мировых литератур. И тогда мастерство Толстого и Достоевского, Бунина и Шмелева уже не кажется случайностью: становится понятным, что это «добрые плоды» «доброго дерева». И корни этого дерева неистребимы, потому что черпают силу из реки жизни, открытой нам самим Творцом.

«Появление русской литературы в конце X – начале XI века «дивлению подобно»… «перед нами как бы сразу произведения литературы зрелой и совершенной, сложной и глубокой по содержанию, свидетельствующей о развитом национальном и историческом самосознании» (1) Д.С. Лихачев очень верно оценил процесс возникновения нашей литературы, как чудесный и достойный удивления. Но разве не чудом было крещение Руси, ее просвещение, которое и потребовало для своих целей создания литературы? Русь вошла в семью христианских народов, но не как младенец, не ведающий своего пути, а как сестра, равноправная и равновеликая.

Огромная роль в том, что процесс развития русской письменности был так стремителен, принадлежит нашей устной поэтической традиции. На протяжении веков именно фольклор служил делу сохранения истории и зарождающейся культуры. В нем, как в зеркале, отражались и серьезные государственные события, и семейные торжества, и поминальные тризны. Русские песни, сказки, предания и легенды донесли до времени возникновения письменности все реальности жизни наших предков. И, конечно, именно фольклор стал для русских писателей той основой, той удобренной почвой, на которой выросли гениальные сказки Пушкина, повести и рассказы Гоголя, Салтыкова-Шедрина, Аксакова….

Многие жанры устного народного творчества органично вошли и в молодую литературу, донесли до наших дней колорит эпохи юной христианской Руси. В сказках после девятого века развивается новый мотив – мотив поиска «тридевятого» царства. Нельзя сказать, что мотив этот ранее совсем отсутствовал, но теперь это поиск не дальней страны, а райского сада, земли обетованной, Царства Небесного.

Особенно любимые в те времена «старинушки» (или «старины») были помещены собирателем фольклора И.Сахаровым в книгу «Сказания русского народа» под общим названием «былины».

Они (былины) существовали еще до принятия Русью христианства и были жанром эпическим. Из их героев выделяются Святогор, Микита Селянинович, Вольга.… Но реальные исторические события в былинах с этими героями отражены мало, время действия определено не четко, а сюжеты часто заимствованы из «бродячих» западно-европейских эпических легенд.

Начиная с X века на Руси появляется целый цикл былин, в основании которых лежат реальные исторические события, и главным героем их становится богатырь-христианин, оберегающий свой народ от нападения врагов. Илья Муромец – наиболее популярный герой «старинушек» этого периода. Реальность существования этого богатыря не раз подтверждена путешественниками и паломниками, проходившими через Киев. Еще в XVI веке в киевских пещерах, среди гробниц многих подвижников Православной Церкви, находилась рака и с его мощами.

Его бранные победы – не просто воинская доблесть, они являлись особым путем его христианского служения. К такому выводу приходишь после прочтения финала некоторых былин об Илье: «прилетала невидима сила ангельска и взимала-то его со добра коня, и заносила во пещеры во Киевски, и тут старый преставился, и поныне его мощи нетленныя». А другая былина рассказывает о том, как находит богатырь во время паломничества в Константинополь чудесный крест, а под ним серебро и золото. Сокровища он жертвует на строительство храма, а сам чудесным образом переносится в Киевскую Лавру.

Но христианское служение для богатыря – не просто достойное завершение земных трудов. С самого начала, когда Илья, просидевший с рождения на одном месте по болезни ног «тридцать лет и три года», встает с печи, он встает на подвиг юродства, странничества во Христе. Парализованный Илья получает «силушку богатырскую» чудесным образом от «калики перехожего». В толковом словаре Даля «калика» определяется как «паломник, странник, богатырь во смирении, в убожестве, в богоугодных делах…странствующий, нищенствующий богатырь». И вот такой человек дает богатырю силу для защиты Руси, а преподобный Илья Муромец принимает этот дар и относится к нему как к служению Богу и народу. И даже тогда, когда князь Владимир — Красное Солнышко сажает непослушного Илью в погреб, тот, несмотря на обиду, прощает князя и вместе с другими богатырями заступается за землю Русскую. Не секрет, что нужда в таком заступничестве была постоянная. Образы врагов русских земель очень узнаваемы: Соловей-разбойник, Одихмантьев сын, в котором угадывается половецкое происхождение; Калин-царь, идущий на Киев «Божии церкви на дым пустить»; Великий Жидовин – прообраз хазарских воинов, разбитых князем Святославом. Все образы и вымышлены и, в тоже время, реальны. Так в былинах русский народ сохранял память о тех исторических событиях, которые потом, с распространением письменности, были внесены в летописи.

Если представить нашу новорожденную литературу в образе прекрасной птицы, одним крылом которой был фольклор, то другим ее крылом станет литература, заимствованная с православного Востока. Переводная литература принесла древнерусскому читателю новое знание, которое заключалось в открытии мировой истории. И история эта открывалась с позитивной, радостной стороны. Ведь не секрет, что язычество обожествляет природу не потому, что любит её, а потому, что боится ее. Именно страх перед засухой, наводнениями, ветрами и другими проявлениями природной силы заставляли первобытные языческие племена упрашивать, ублажать, приносить кровавые жертвы тем силам, которые управляют различными катаклизмами.

Христианская же литература впервые открыла перед русскими людьми красоту мира, сотворенного Богом, не для вражды с человеком, а для радостного сожительства и сотворчества.

Среди книг, наиболее полюбившихся нашим предкам были такие как «Шестоднев» Иоанна Экзарха, в предисловии к которой автор восхищается красотой Божьего мира, «Книга Небеса» Иоанна Дамаскина, «Христианская топография» Козьмы Индикоплова, «Физиолог», в котором впервые изложена так полюбившаяся русским легенда о птице Феникс.

В тоже время появляются очень интересные книги исторического содержания, всевозможные хроники, которые знакомили читателей с историей цивилизаций и царств. Все они, хоть и по-разному, повествуют об одном и том же — пересказывают библейскую историю от сотворения мира до пришествия в этот мир Спасителя, который есть «и Путь и Истина и Жизнь» (Ин.14:6). «Мировая история, изображаемая в литературе, велика и трагична. В центре её находится скромная жизнь одного лица – Христа. Все, что совершалось в мире до его воплощения – лишь приуготовление к ней. Все что произошло и происходит после, сопряжено с этой жизнью, так или иначе с ней соотносится» (2).

Интересно, что все русские писатели и переводчики того времени воспринимали свой труд как служение Истине, а значит, в их творчестве не могло быть и не было вымысла. Вымысел, даже литературный – это, в конечном счете, ложь, а она враждебна истине. Исходя из этого, среди жанров древнерусской литературы не было жанров абсолютно фантастических.

Нам, современным людям многие сюжеты тогдашних книг кажутся сказкой, а для писателей и читателей X века та же птица Феникс, была совершенно реальным существом.

По свидетельству ученых, практически вся литература периода Киевской Руси анонимна. Но и в ней были свои «классики», имена которых сохранились до наших дней. В основном, это были церковные иерархи и грамотные монахи, потому что средоточием книжного образования были монастыри и храмы. Самыми известными писателями того периода можно назвать епископа Луку Жидяту, преподобного Феодосия Печерского, ставшего одним из основателей русского монашества, митрополита Климента Смолятича, новгородского священника Илию, монаха Георгия.

Одним из корифеев древнерусской литературы стал епископ Кирилл Туровский. Язык его проповедей был так богат и ярок, что остается только удивляться и восхищаться тем, как за такой короткий срок русские книжники достигли высот мирового ораторского красноречия. О популярности его произведений говорит тот факт, что их вставляли в сборники «Златоструй» и «Торжественник» вместе с лучшими проповедями святителей Иоанна Златоуста и Василия Великого. В своих торжественных словах, написанных по поводу тех или иных событий или праздников, епископ Кирилл «раскрашивал» известные евангельские сюжеты яркими подробностями, даже сочинял для персонажей целые диалоги. С помощью этих приемов слушатель или читатель мог лучше понять и прочувствовать какие-то события из жизни и проповеди Христовой. Обилие метафор, сравнений, эпитетов, восклицаний делало повествование объемным, а читатель как бы оказывался внутри описываемых событий, и от его взгляда не скрывалась ни одна из деталей, необходимых для наилучшего восприятия главных событий мировой истории.

Еще не сформировавшаяся русская письменная культура сразу отличалась оригинальностью и самобытностью. Новизна и значение ее в том, что основной интерес писателей вызывает не столько общая история, сколько своя, русская. Почти в каждом дошедшем до нас литературном памятнике, так или иначе, подчеркивается мысль о том, что Русь равноправна со всеми странами. И не важно, что государство молодо – оно просвещено истинной верой, что ставит его в ряд с великими мировыми империями.

Уже с X века в литературе появляются и новые жанры, и новые стили повествования. Ни русские летописи, ни «Поучения» Владимира Мономаха, ни «Слово о Законе и Благодати» митрополита Иллариона, ни, наконец, «Слово о полку Игореве» не похоже ни на одно из переводных слов, житий святых, ни на одну из византийских хроник.

Например, в восточно-христианских хрониках был строго определенный принцип построения: время двигалось перечислением царствований от одного императора до другого. Наши летописи с самого начала строились по годам, были более насыщенны информационно. В них органично уживались фольклор, собственно исторические события и авторские размышления.

В 1017 году начинаются записи Новгородской летописи. Примерно в 40-х годах XI века записывается «Сказание о распространении христианства на Руси» (таким общим названием объединил ряд летописных произведений Д.С. Лихачев). В это «Сказание» вошли рассказы о важнейших для Руси событиях – рассказ о первой русской христианке, святой равноапостольной княгине Ольге; первый рассказ о русских мучениках за веру (киевских варягах); сказание о крещении Руси святым князем Владимиром; сказание о первых русских, прославленных Церковью князьях-мучениках Борисе и Глебе, а также похвала великому князю Ярославу Мудрому. По мнению академика Лихачева, эти сказания стали «христианским ядром», вокруг которого и выросли позднее русские летописи. В 1073 году предположительно монахом Никоном, составляется «Первый летописный свод», а в 1093-1095 годах составляется и «Второй (или Начальный) Киево-Печерский летописный свод». И, наконец, монах Нестор обрабатывает и систематизирует уже такой объемный русский летописный материал и составляет «Повесть временных лет».

Основную задачу авторы летописей определяли для себя так – Русь равноправна среди других государств; у нее богатая история и достойные прославления герои. Причем, в этот период развития литературы писатели еще не делят Русь на княжества, их интерес направлен на историю Руси в целом. Страна в летописях выглядит прекрасной и благополучной, а благополучие стало результатом благотворного влияния христианства. В поздних летописях описание Руси, как единого целого, отходит на второй план, а внимание авторов более всего направлено на события, происходящие в тех или иных княжествах.

Составляя летописные сборники, русские писатели сталкивались с проблемой нехватки исторического материала. Письменность собственно русская еще только зарождалась, а Византийские хроники сообщали о Руси очень скупые и не всегда правдивые сведения. Тогда и были призваны на помощь жанры фольклора – предания, легенды, песни, былины, а также дружинная поэзия. Именно дружинный воинский фольклор помог, в частности, воссоздать образ великого князя Святослава, разгромившего хазар.

Вообще, исторические воспоминания носили в нашем народе героический характер, они как бы подтверждали право народа называться великим. А великое прошлое должно воспитывать и великое будущее, поэтому летописи не просто фиксируют историю, но и поучают новые поколения граждан страны действовать так же, как действовали их легендарные предки.

Кроме эпоса, в летописях отражены и другие, не героические, но не менее значимые события – мудрое или, наоборот, губительное для страны управление княжествами, строительство городов, храмов, распространение книжности, – все это и многое другое фиксируется в сборниках.

Итогом всей летописной деятельности того периода стала «Повесть временных лет», в которой ее автор, Киево-Печерский монах Нестор, связал русскую историю с мировой, показал центральное место Руси в событиях, сформировавших карту Европы. Там, где Нестору не хватало исторических сведений, он умело пользовался русскими легендами. Так, в рассказе о возникновении Переяславля, автор объясняет имя города победой русского юноши-кожемяки над могучим печенежским воином. Юный русич своими сильными руками задавил врага, и, как бы, «переял» (перенял) славу побежденного. По мнению автора, в честь этой победы и был заложен город Переяславль.

Кроме того, пожалуй, впервые в истории составления летописей, Нестор вставляет в свою «Повесть» описание тех событий, в которых он сам участвовал. При этом автор демонстрирует недюжинный писательский талант. В частности, описывая такое важное для Руси событие, как обретение мощей великого святого, преподобного Феодосия Печерского, он весьма искусно описывает благоговейный трепет, испытанный им самим в тот исторический момент.

Очень интересными выглядят рассуждения Нестора о книгах, о просвещении Руси князем Ярославом Мудрым: «Велика бывает польза от учения книжного; книги наставляют и научают нас пути покаяния, ибо мудрость обретаем и воздержание в словах книжных. Это реки, напояющие вселенную, это источники мудрости, в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся; они – узда воздержания… Если поищешь в книгах мудрости прилежно, то найдешь великую пользу душе своей. Ибо кто часто читает книги, тот беседует с Богом или со святыми мужами. Тот, кто читает пророческие беседы и евангельские и апостольские поучения, и жития святых отцев, обретает душе великую пользу». Таких рассуждений о пользе просвещения мы не встретим ни в одной византийской летописи.

Вторую редакцию «Повести» дал монах того же монастыря Сильвестр, который дополнил ее, в том числе, описанием такого важного для нас события, как посещение славянских земель апостолом Андреем. В этом рассказе содержится важнейшая информация для будущих поколений – сам апостол Андрей Первозванный благословил Русскую землю и предрек ей будущее великой христианской державы: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет великий город, и воздвигнет Бог много церквей. И взошел на горы эти, благословил их и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев…»

Заканчивая разговор об этой летописи, стоит особо подчеркнуть, что она, возможно, впервые в литературе, смогла так живо и интересно представить русскую историю в контексте общемировых событий. Она стала образцом для подражания, источником, питающим будущие историко-литературные труды.

Новым этапом в развитии русской литературы стало «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона. До сих пор эта торжественная речь поражает нас своей уникальностью и актуальностью. До появления этой речи жанр «слов», произносимых по поводу знаменательных событий или церковных праздников, был уже довольно популярен. Однако, «Слово» Илариона выходило за рамки всех ранее известных произведений этого жанра. Иларион был русским по рождению; он стал первым митрополитом, не приехавшим на Русь из Византии, а выросшим из русского духовенства. По свидетельству летописца он был «муж благ, книжен и постник». Вырытая им для уединенной молитвы пещера на берегу Днепра, стала впоследствии основанием Киево-Печерской обители.

Праздничное слово, сказанное митрополитом по поводу окончания строительства киевской крепости, становится политической и духовной основой для развития русского самосознания. Противопоставляя Закон и Благодать, Илларион противопоставляет Ветхий и Новый Заветы; на примере Священного Писания доказывает, что любой народ может стать у Бога Великим. Русский народ ничуть не хуже других христианских народов, и в нем есть свой апостол – Великий князь Владимир, есть и продолжатель апостольского труда – Великий князь Ярослав Мудрый. Ветхий Завет имел временное значение. Новый же Завет вводит в вечность всех, кто к этому стремится: «Оправдание иудейское скупо было, из-за ревности не распространялось на другие народы, но только в Иудее одной было. Христианское же спасение благо и щедро простирается во все края земные… Ибо кончилось иудейство, и Закон отошел… По всей же земле роса, по всей же земле Вера распространилась, дождь благодатный оросил купель пакирождения, чтобы сынов своих в нетление облачить».

Необходимость появления этого «Слова» была продиктована тем, что дряхлеющая Византийская империя пыталась диктовать Руси правила не только духовной, но и политической жизни. Русские были благодарны грекам за крещение, но оставаться на задворках христианской истории не собирались. Иларион подводил базу под свободное от любой опеки развитие своей страны, всячески пробуждая в своих читателях мысль о достоинстве и величии Руси. При этом в «Слове» отсутствуют любые признаки непомерной национальной ограниченности. Автор все время подчеркивает мысль о том, что русский народ только часть человечества, но часть, равноправная с другими: «Ведь не к несведущим пишем, но к довольно насытившимся сладости книжной, не к враждующим с Богом иноверным, но к самим сынам Его, не к чуждым, но к наследникам… Сбылось на нас реченное о язычниках: «Обнажит Господь мышцу Свою святую пред всеми народами, и узрит во всех концех земли спасение Бога нашего»… И Давида (слово): «Да исповедаются Тебе люди, Боже, да исповедаются Тебе люди все, да возвеселятся и возрадуются языки».

Это произведение настолько полюбилось русским людям, что в последующие века многие писатели, составляя новые литературные сборники, часто вставляли в них «Слово» целиком. И в «Прологе» (XII – XIII вв.), и в Ипатьевской летописи, и в некоторых житиях святых (св. Леонтия Ростовского, св. Стефана Пермского) присутствует влияние иларионова «Слова». Даже и за пределами Руси оно было любимо и служило патриотическим знаменем православным сербам. Молитва митрополита, заканчивающая «Слово», частенько повторялась русскими в самые тяжелые времена нашей истории.

Еще одним поистине уникальным произведением литературы того периода стало «Поучение» князя Владимира Мономаха. Этот сборник включал биографию Мономаха, написанную им самим, дополненную поучениями об обустройстве государства. В этих поучениях Владимир постоянно ссылается на слова из Священного Писания.

Все содержание сборника достойно серьезного изучения, но для христианина наиболее важно письмо князя Владимира к князю Олегу Святославичу. Олег остался в истории Руси как «Гориславич» в память о тех бедах, которые он принес народу, разжигая войны между княжествами.

Письмо было написано около 1096 года. Его краткая предыстория такова. В боях за город Муром воинами Олега был убит сын Мономаха – Изъяслав. Старший сын Владимира – Мстислав, потребовал от Олега вернуть захваченный Муром. В написанной Олегу грамоте Мстислав предлагает мир своему врагу. Олег отказывается примириться, вступает в битву, но терпит поражение и бежит за пределы Руси. Мстислав опять предлагает Олегу мир и ходатайство за него перед своим отцом, великим князем Владимиром. Олег обещает послушаться, но колеблется, и тогда Мономах пишет письмо своему врагу.

Какова была политическая и военная ситуация, сложившаяся в то время на Руси? Значение и власть киевского князя были несравнимо больше власти любого удельного князя. Если бы Владимир вместе со своим старшим сыном двинул войска против князя Олега, тот навсегда расстался бы и с захваченными землями и со своей собственной вотчиной. Возможно даже, ему пришлось бы бесславно погибнуть, как некогда братоубийце Святополку Окаянному. Преступление Олега усугублялось еще и тем, что убитый Изъяслав приходился ему крестным сыном, то есть Гориславич стал сыноубийцей. И симпатии народа, конечно, были не на его стороне.

Князь Владимир же, напротив, был уважаем и любим. Он не был трусом и не раз доказывал свою силу и храбрость на поле сражения. Но для сохранения мира, для укрепления собственной идеи о том, что «каждый да держит отчину свою» и не посягает на чужую, великий князь прощает убийцу своего сына. Более того, он сам смиренно просит прощения у своего врага: «Если же в том состоит грех мой, что на тебя пошел к Чернигову из-за язычников, я в том каюсь, о том я не раз братии своей говорил и еще им поведал, потому что я человек». В чем же задача такого смирения? – «Добра хочу братии и Русской земле». И просьбы у Мономаха к Олегу только две: Держаться своего княжества, не посягая на чужое, и еще «Богу бы тебе покаяться, а ко мне написать грамоту, утешительную, да сноху мою послать ко мне… чтобы я, обняв её, оплакал мужа её… Ради Бога, пусти её поскорее ко мне, с первым послом, чтобы, поплакав с нею, поселил у себя, и села бы она, как горлица, горюя, а сам бы я утешился в Боге».

В мировой истории и литературе нет ничего подобного этому письму. Оно стало примером христианского смирения для многих лучших представителей нашего народа. На него ссылались русские писатели разных веков, а тема этической ответственности человека (перед Богом, совестью, перед потомками…) стала центральной темой русской литературы.

Итак, мы лишь поверхностно коснулись нескольких, наиболее знаковых памятников древнерусской литературы. Но, даже это неглубокое исследование позволяет нам понять, что русская литература уникальна с самого своего рождения, изначально призвана на все времена нести свет Христовой Истины, помогать «верным» сохранять души в чистоте и святости.

Клирик кашинского Николаевского Клобукова


женского монастыря протоиерей Виталий Казаченко


1) Лихачев Д.С. Величие древней литературы.- в книге: Памятники литературы древней Руси: Начало Русской литературы, XI – начала XII века. М., 1978.

2) Лихачев Д.С. Избранное: Великое наследие: Заметки о русском. – С-П.:Логос, 1998, с.17.

 

Этот сайт использует файлы cookies и сервисы сбора технических данных посетителей (данные об IP-адресе, местоположении и др.) для обеспечения работоспособности и улучшения качества обслуживания. Продолжая использовать наш сайт, вы автоматически соглашаетесь с использованием данных технологий.