08.10.2019 | 

БАТЮШКИ ПРАВЕДНЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ

Дмитрий Александрович Беговатов, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры отечественной истории Тверского государственного университета, лауреат молодежной Макариевской премии 2017 года:

– В 2017 году я защитил кандидатскую диссертацию, на основе ее опубликовал монографию, которая примерно на пятнадцать процентов больше диссертации.

Это результат многолетнего исследования, посвящённого истории городского духовенства Тверской епархии в первой половине XIX века.

В том же году я подал документы на соискание Макариевской премии и, к счастью, ее получил. Вручение прошло в здании Президиума Российской Академии наук, где присутствовал Святейший Патриарх Кирилл, а также глава Академии Наук.

Сейчас я преподаю историю в Тверском государственном университете, а в Тверском Музыкальном колледже им. М.П. Мусоргского веду хоровые дисциплины. Уже семнадцать лет я являюсь церковным певчим и сейчас пою в Вознесенском соборе г. Твери.

Мой путь в православие начался в детстве, у меня была воцерковленная мама, поэтому с момента открытия Тверской епархиальной православной средней общеобразовательной школы во имя святителя Тихона Задонского я являлся ее учеником. Когда она открылась, я пошел сразу в третий класс.

Выбор профессии, то есть поступление на исторический факультет, связан с нашей учительницей Валентиной Викторовной Гурьяновой-Роговой, которая преподавала в университете и во славу Божию – в школе. Так, ее пример повлиял на меня и вдохновил на изучение истории.

Моя сестра Марина также окончила православную школу с золотой медалью. Она окончила МГУ с красным дипломом. Моя мама работает в часовне Иоанна Кронштадского в Твери с 1995 года. Вот такая церковная семья.

– Не очень привычно, чтобы кандидаты наук были певчими в храме…

– У меня с детства шло развитие по музыкальной линии. Я окончил музыкальную школу по баяну, являлся прихожанином Покровского храма, а там был очень хороший хор. Мне нравилось, как они пели, у нас был и детский хор при храме, куда я ходил четыре года. Церковное пение привлекало меня изначально. Пел в детском хоре, потом алтарничал, после 10 класса уже попал на клирос. Затем я поступил в музыкальное училище, параллельно поступив в магистратуру на исторический факультет.

Сейчас я пою в Вознесенском соборе каждый день, если никуда не уезжаю. Поэтому моя жизнь очень тесно связана с хором, Церковью, храмом. Это естественный образ жизни.

– Основой для Вашей монографии послужили автобиографические записки и дневник протоиерея Василия Фёдоровича Владиславлева, который был настоятелем храма в честь иконы Владимирской Божией Матери в Твери (где сейчас ресторан «Селигер»). Авторитетный, серьезный священник, однако записей о духовном в дневнике мало, а больше – о бытовых вещах, о сребролюбии служителей Церкви, их фарисейском поведении. Картина предстает весьма грустная.

– Знакомиться с документами священника Василия Владиславлева я начал в 2007 году. Когда я поступил в магистратуру, мой научный руководитель, доктор исторических наук, профессор, декан исторического факультета Т.Г. Леонтьева, зная, что я для церкви не чужой человек, посоветовала мне обратиться именно к этим документам. Я пошел в архив и начал читать его очерки о духовенстве и дневник, которые и послужили основой моей диссертации.

Очерки совершенно не соответствовали моим ожиданиям.

Домой из архива я возвращался с круглыми глазами. Я ожидал увидеть в этом тексте Святую Русь, которая хранит православие, где все благочестивые, воцерковленные, думал, что буду изучать историю святости. Совсем иной оказалась представленная там жизнь.

Не всё так благостно, есть отрицательные персонажи, поступки, заслуживающие осуждения. Изучая документы Владиславлева, я понял, что не следует идеализировать ту дореволюционную пору (тексты относятся к середине XIX века, 1852 год). Автора записок эти проблемы серьезно беспокоили. Он, действительно, не был церковным диссидентом. В пору написания этих документов он был еще молодым священником, был в сане всего около пяти лет. Через двадцать пять лет он стал основателем «Тверских епархиальных ведомостей» – официального печатного органа Тверской епархии. Видно, что молодой священник переживает неустройства в церкви. Его записи отнюдь не пасквили, он описывает жизнь такой, какой она есть, и из его комментариев чувствуется, что ему не безразлично происходящее вокруг. Безусловно, ни о никакой идеализации той эпохи, XIX века, речь не идет. Читая эти тексты, мне стали более понятны причины революции 1917 года.

Церковь в это время действительно была мощным государственным институтом, именно государственным, православие было официальной религией, которая находилась под сильным патронатом властей, и народ это понимал, видел. В результате те проблемы, которые были в стране в целом в самых разных сферах, в народе прое­цировались и на Церковь. Если отношение к государству изменялось, был не популярен политик, царь или его реформы, то отношение менялось и к духовенству, так как священник воспринимался как представитель той же самой власти. Поэтому когда клубок противоречий, проблем, кризисов в начале XX века стал настоящим гордиевым узлом, то церковь увязла в этом же клубке, и когда в массах изменилось отношение к государству, оно изменилось и к Церкви.

Литературные произведения, которые появляются во второй половине XIX века, те же «Очерки бурсы», передают ужасную атмосферу, царящую в семинариях. У Владиславлева есть похожие эпизоды, из чего понятно, что «Очерки» не просто какая-то клевета. Как писал Владиславлев, если мальчик, проучившись в семинарии, вышел оттуда нормальным человеком в нравственно-духовном плане, то это заслуга его родителей, которые так сумели его воспитать, а отнюдь не семинарской администрации.

То, что я прочитал у Владиславлева, научило меня более спокойно относиться к нынешним проблемам в Церкви.

Где-то в возрасте двадцати одного года у меня был внутренний кризис, когда я увидел проблемы и сложности, которые есть в нашей церкви сегодня, те противоречия, несоответствия, диссонансы, и меня, пылкого тогда юношу, это сильно волновало.

Кризис этот длился года полтора. Я из храма не уходил, но был повод для серьезных размышлений. Когда я прочитал у Владиславлева, что тогда были такие же проблемы, такие же люди, в том числе в сане, которые вели себя не слишком благовидно, это помогло мне примириться с собой и понять, что в Церкви есть благодать Божия, есть Господь, но служители ее – такие же люди, как и все мы. Потому относиться к этому надо более спокойно, где-то более терпимо. Да, есть проблемы, но их надо решать, это жизнь, это плоть и кровь нашего общества. Надо понимать, что священники к нам не с луны прилетают, а вырастают здесь, среди нас, потому чего же мы хотим, если это наше общество.

Это помогло мне разделять негатив как жизненный элемент церкви от ее внутреннего бесценно Божественного зерна.

– XIX век – расцвет русской святости. Как же соотносится святость и обычная жизнь? Что правило, а что исключение?

– Вспоминая дневники Владиславлева, где описаны обычные жизненные ситуации, конфликты, понимаешь, что автор старается быть объективным. Если даже священник ему не нравится, он в своем описании приводит факты, говорящие о благородстве его героя, например, он одалживает большую сумму своему врагу, когда тот оказался в трудной ситуации, причем, не зная, вернут ему ее или нет. Или описывает поведение священника на исповеди, как тот искренне сопереживает человеку:

– Ах, друг мой! Для меня самая лучшая награда и самое драгоценное утешение будет в том, когда Господь поставит тебя на страшном суде Своем одесную, а не ошуюю…

Владиславлев старается дать по возможности беспристрастную оценку. Даже о ректоре Тверской семинарии, которого он, да и вся епархия, мягко говоря, недолюбливали, у него есть несколько добрых строчек, про его красивый каллиграфический почерк, потрясающие проповеди.

У простого люда было довольно своеобразное представление о православии, даже, скорее, о православных традициях. Как пишет Владиславлев, «купечество тверское причащалось в Успенский пост» – то есть целый год можно было и в храм не ходить, но в этот пост все, и старые, и молодые, обязательно говели и причащались. Наверное, у простых людей было не так много знаний о православии, они просто верили в Бога, не вдаваясь в богословие.

Владиславлев пишет о своей работе с крестьянами: им пока рассказываешь, вроде, понимают, кивают, соглашаются; в следующий раз приходишь – они ничего сказать не могут. Тогда он начал учить детей, а через детей потом научались и родители. Так, одну очень способную девочку зазывали во все крестьянские избы, чтобы она делилась знаниями, но не с детьми, а с взрослыми, и все ее внимательно слушали.

Это вопрос не церковного языка, обсуждаемого сегодня, это вопрос общей грамотности как таковой.

Человеку, никогда не учившемуся, воспринять сложные вещи, догматику, да еще и на слух, было сложно.

– Последний вопрос. Недавно Вы сменили свой семейный статус?

– Семейное положение мое сменилось этим летом, наконец-то я нашел свою вторую половинку. С моей супругой Екатериной мы познакомились год назад, до этого у нас было большое количество общих знакомых. Она тоже окончила православную школу, мы все время «варились в одном котле», при этом никак не пересекались. С благословения наших духовных отцов в этом году мы повенчались, дай Бог создать настоящую православную семью, малую Церковь.

***

«Я всегда представляю себе, что придет пора, когда меня не будет на свете – сын ли мой или кто посторонний пробежит эти каракульки и вспомнит хоть что-нибудь обо мне. – писал Владиславлев. – Самые лучшие минуты жизни моей посвящены письму. Все, что меня интересовало, что занимало душу мою, что доставляло отраду сердцу моему в жизни, я старался передать бумаге и увековечить для себя и для тех, кто после вспомнит меня».

К сожалению, в настоящее время имя этого интересного автора несправедливо забыто. Между тем, вся его жизнь была тесно связана с Тверским краем.

В.Ф. Владиславлев родился в 1821 г. в селе Никольское Городище Тверского уезда в семье священника. После завершения обучения (Тверское духовное училище, Тверская семинария, Московская духовная академия) он по настоянию Виленского митрополита Иосифа Семашко был направлен преподавателем в Вильно, в Литовскую духовную семинарию. Однако жизнь вдали от родины, по собственному признанию Владиславлева, тяготила его, и уже летом 1847 г. он вернулся в Тверь, чтобы принять духовный сан. С этого времени Владиславлев служил священником в тверской Владимирской церкви, занимаясь при этом множеством общественных дел: преподавал в разных учебных заведениях города, состоял членом Комитета исторического и статистического описания Тверской епархии, был членом Тверской ученой архивной комиссии и членом совета Братства святого благоверного великого князя Михаила Ярославовича Тверского, активно пропагандирующего не только деятельность самого князя, но и других местночтимых святых.

Известен Владиславлев как создатель и первый редактор журнала «Тверские епархиальные ведомости», выходившего в Твери с 1877 по 1918 гг. Многие статьи в «Тверских епархиальных ведомостях» принадлежат перу самого Владиславлева: он делал описания монастырей и наиболее замечательных церквей Твери, писал о церковных деятелях и о местночтимых святых, об истории и археологии Тверского края. Наиболее значительными его сочинениями современники считали «Объяснение православного богослужения», «Уроки по классу закона Божия», историческое исследование «Филарет, как истинный друг и товарищ, упомянутое даже в заграничном каталоге русских и церковно-славянских книг, изданном книжной фирмой Гирсеманна в Лейпциге.

Художественное творчество Владиславлева менее известно. Исключение составляют его рассказы «Из быта крестьян», которые были опубликованы сначала в журнале «Тверские епархиальные ведомости», а позже вышли отдельной книжкой. Эти рассказы, посвященные теме русско-турецкой вой­ны, были одобрены Святейшим Синодом «для употребления в церковно-приходских школах» и министерством народного просвещения для всех народных школ и народных читален.

С «Автобиографическими записками протоиерея Тверской Владимирской церкви В.Ф. Владиславлева» читатели смогли познакомиться только после смерти автора в 1906 г., а его «Дневник» так и не был опубликован. Автодокументальные жанры, по-видимому, были интересны Владиславлеву своей синтетичностью. И «Автобиографические записки…» и «Дневник» включают в себя мемуары, элементы исповеди, записные книжки, в которых автор накапливает разнообразный жизненный материал, использовавшийся в дальнейшем в литературной работе. Однако рефлексия, составляющая основу традиционных автодокументальных жанров, у Владиславлева занимает незначительное место.

Умер священник 25 декабря 1895 г., и после отпевания во Владимирской церкви был похоронен на Смоленском кладбище города Твери.

http://vprav.ru

Этот сайт использует файлы cookies и сервисы сбора технических данных посетителей (данные об IP-адресе, местоположении и др.) для обеспечения работоспособности и улучшения качества обслуживания. Продолжая использовать наш сайт, вы автоматически соглашаетесь с использованием данных технологий.