Мне хотелось бы начать с того, что, как нам представляется, никакие глобальные вызовы современности, о которых сейчас не говорит только ленивый, в принципе совершенно не должны влиять на духовный выбор христианина.
Духовный выбор православного человека один и тот же на протяжении всей истории Церкви, это Евангелие, жизнь по заповедям в послушании Св. Церкви. Это отрицание, неприемлемость всего контента демонической науки и культуры, в любых проявлениях, это постоянный и определенный выбор между добром и злом. Для этого душа должна быть обучена различению помыслов, воспитана в традициях высокой нравственности, чтобы нравственный закон стал законом жизни человека, и душа бы отвергала все демонические прилоги, отвращаясь от греха, как от смрадной скверны. «Всегда бодрствуйте и непрестанно молитесь…»
Вот сейчас уже известно, что наш старец, архимандрит Наум, воспитал игуменов и игумений более чем для 40 монастырей. Многих из них уже нет в живых, столько лет прошло. А тогда, в начале 80-х, когда мы переписывали помянники усопших братий и сестер закрытых монастырей и даже не могли мечтать о том, что обители эти будут вновь оживать, он уже собирал своих чад в общины. Там молитвами и трудами они навыкали будущим молитвам и скорбям, ожидающих их на руинах обителей, которые скоро станут для них родными. Вот приедут к нему его чада из Тутаева, где была одна из его общин, которые бросили свои городские квартиры, на последние деньги купили домики-развалюшки и плачут у него в келье: «Батюшка, вот люди как люди живут в городах в квартирах с горячей водой, а тут траву коси до снега, чтобы козу прокормить, дом без конца ремонтируй, удобства на улице!» Батюшка утешит, они уйдут, а он и говорит: «Весь мир катится в ад, а мои девочки слезами и скорбями как по лесенке в Царствие Небесное забираются».
А сам-то он как жил? Недаром афонские отцы называли его «древним старцем». В жертвенном, до последнего дыхания служения людям. Буквально. Пока мог двигаться и дышать – совершенно уже больной — был на своем посту, сораспинаясь Господу ради тех, кого Господь посылал к нему… Как они жили, первые монахи после открытия Лавры, лаврские отцы, что только терпели!
Я больше чем уверена, что, если у нас что-то получается, значит, в основе чья-то жертва. Потому что «дай кровь и приими дух». И если мы сами не способны на подвиг, то только молитвами тех, кто был до нас, способных на Крестную ношу, мы что-то полезное в состоянии совершить. В основе любого монастыря — жертвенная жизнь братии: так Оптина пустынь возродилась и расцвела молитвами трех убиенных в Пасхальную ночь лучших ее сынов, так Дивеевский монастырь десятки лет вымаливала в трудах безвестности первоначальница Александра, а потом в молитвах и лишениях прп. Серафим, так наш Оршин монастырь стоит на костях братии, дважды полностью убиенной в Смутное время, так Казанский Вышневолоцкий монастырь вымолен в 19 веке прав. Иоанном Кронштадтским, а в наше время блаженной Любушкой Сусанинской, которую призвала Пресвятая Богородица через Любушкину любимую Казанскую икону поспешить на помощь в скорбящим сестрам, которые с первых дней возрождения монастыря в молитвах и непосильных трудах почти 30 лет терпели все, что выпало на их долю. Будем им благодарны, вспоминая чудесное возрождение великолепного Казанского собора. Как сказал прп. Исаак Сирин: «Дар, остающийся без благодарения, остается без преумножения». Кто из современных послушниц смог бы понести такие скорби? Наверное, таких по пальцам пересчитать. Но это отдельная тема, которая напрямую связана с темой жертвенности, тема благодарности людям, жертвенная жизнь которых привлекла благословение Божие на места их подвигов и дала возможность нам, немощным, как-то потрудиться в меру своих сил на месте их св. молитв и великих скорбей. Примеры эти можно продолжать и продолжать…
Я хотела сегодня рассказать об одном человеке, с которым познакомилась недавно и с тех пор живу под впечатлением красоты этой удивительной личности. Это жительница Киргизии — Гулнара (Галина) Дегенбаева, мать 154 детей.
Но сначала небольшая предыстория.
В Киргизии, на берегу озера Иссык-Куль, находился Свято-Троицкий миссионерский монастырь. В 1916 году началось восстание киргизов, перешедшее в резню. Монахов предупредили, что будет конфискация имущества… Настоятель с братией успел переправиться на остров, а пожилые монахи остались: «Кому мы нужны…» На следующий день прискакали киргизы, и спастись удалось лишь одному о. Ираклию, он забрался на колокольню под лист железа и корчился там на 40-градусной жаре. Молча, пока внизу шла казнь. Отцов подвешивали за ноги и сдирали заживо кожу. Когда киргизы ограбили монастырь и уехали, вернулись монахи, Ираклий выкатился с колокольни, у него отказали руки и ноги. Похоронили убиенную братию. К утру все раненые тоже умерли. А в 1919 г. монастырь был ликвидирован.
О высокой духовной жизни обители может свидетельствовать пример двух братий, иеромонахов Серафима (Богословского) и Феогноста (Пивоварова)[1]. Они не пострадали при разграблении обители, потому что несли в то время послушание при архиерейском доме в городе Верный (совр. Алматы), где тогда была кафедра Туркестанской епархии. Боголюбивые иноки устроили себе небольшую пустыньку с подземным храмом и кельями на сопке Мохнатой горы в урочище Медео и уединялись туда в свободное от служения время <…>.
В пустыннических трудах и молитвах отцы прожили в горах до лета 1921 года, успев построить небольшой храм и кельи. На праздник святого великомученика Пантелеимона они <…> вместе спустились в Верный на торжественную службу, после которой <…> вернулись в горы.
В тот день в скит пришли трое вооруженных красноармейцев. Отец Серафим встретил их с обычным гостеприимством, накормил, напоил чаем и оставил ночевать. Под утро 11 августа эти озлобленные люди застрелили иеромонахов Серафима и Феогноста, один из которых стоял на молитве, а другой прилег отдохнуть в своей келье. Преподобномученики Серафим и Феогност были прославлены в 1993 году как местночтимые святые Алма-Атинской епархии. Общецерковное почитание в лике святых новомучеников и исповедников Российских установлено Юбилейным Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2000 года.
«Удивительным образом сложилась и судьба разрушенного Свято-Троицкого Иссык-Кульского миссионерского мужского монастыря в Киргизии — и в ней в свое время сыграло важную роль духовное влияние отца Наума. Несмотря на то, что храмы закрытой обители были разрушены, <…> судьба сохранившихся зданий Иссык-Кульского монастыря была намного благоприятней, и даже отчасти сохранила их прежнее предназначение — служить школой и приютом для местных сирот. В августе 1942 года баржа привезла на дальний берег Иссык-Куля первую партию детей, вывезенных по Дороге Жизни из блокадного Ленинграда. На пристани их встречала худенькая девушка Токтогон Алтыбасарова, которой едва исполнилось 17 лет. Всех мужчин ее родного села призвали в армию, и ее, как самую образованную из оставшихся жителей, поставили председателем сельсовета. Вскоре ей довелось стать настоящей мамой для более чем ста пятидесяти маленьких ленинградцев, которые стали звать ее «апа» — «мама», и продолжали называть так спустя многие годы, когда сами уже имели детей и внуков. Дети были истощены и плохо одеты, многие потеряли записочки со своими именами и фамилиями, не помня по малолетству собственных имен. Хрупкая юная Токтогон все свое большое сердце отдала этим детям. Она поселила их в бывшем монастырском братском корпусе, надолго ставшем родным домом для маленьких блокадников. <…> Так, благодаря Токтогон Алтыбасаровой, необычным образом продолжилось начинание монахов Иссык-Кульского монастыря, устроивших в нем детский приют, и своими молитвами не оставивших этого благородного и нужного дела даже спустя многие годы после своей кончины.
Токтогон-апа прожила долгую жизнь, скончавшись в 2015 году в возрасте девяноста лет, и еще успела увидеть неожиданное продолжение того дела, которое она столь самоотверженно взяла на себя в годы Великой Отечественной войны.
В 1998 году жившая в Бишкеке и успешно занимавшаяся бизнесом Гулнара Орозбаевна Дегенбаева приняла решение круто изменить жизнь своей семьи. К этому ее подтолкнула встреча на улицах столицы Киргизии со множеством беспризорных детей разного возраста, которых уже активно прибирал к своим рукам криминальный мир. Чтобы помочь этим брошенным всеми детям, неравнодушная Гулнара задумала организовать собственный детский дом, и в поисках подходящего места посетила разные края Киргизстана. Промысел Божий в ходе этих поисков привел ее на берег Иссык-Куля, в Ак-Булак, об истории которого она тогда ничего еще не знала, однако сразу поняла, что нашла то, что искала. Так в том же бывшем монастырском здании, где когда-то нянчила своих приемных детей Токтогон-апа, появился семейный детский дом «Мээрим Булагы» — «Благодатный источник». Сейчас число прошедших через его стены воспитанников уже приблизилось к числу выросших здесь блокадных детей. Однако о более давней истории места своего приюта Гулнара узнала именно благодаря отцу Науму. Как рассказывала она сама, их встреча произошла неожиданным для нее образом. Вернувшись однажды из поездки в Бишкек, она застала на территории приюта группу незнакомых ей людей, окруживших пожилого седовласого человека. Подойдя ближе, она услышала, как этот «дедушка» очень интересно рассказывает о прошлом Ак-Булак — о древнем монастыре, о возрождении его русскими монахами, об их мученической кончине и о многом другом. Он показывал, где стояли храмы, как было устроено монастырское хозяйство. Будучи восточной женщиной, воспитанной в почтении к старшим, Гулнара понимала, что одета неприлично — с непокрытой головой, короткими рукавами, и от этого чувствовала себя неловко. Ей хотелось уйти и переодеться, но рассказ был таким интересным, что она не могла заставить себя оторваться. Лишь уже в самом конце этой беседы она сходила за более подобающей случаю одеждой, и когда вернулась, то увидела, что «дедушка» и его спутники собираются уходить. «Где же вы будете ночевать?» — спросила она, поскольку был уже вечер. «Да, ничего, где-нибудь здесь переночуем в машине!» — ответили ей. «Не надо вам так на ночь оставаться! — возразила Гулнара. — У нас тут всяких людей хватает, не случилось бы чего! Оставайтесь лучше у меня, здесь всем места хватит!». Гости согласились, и провели ночь в детском доме. Так Гулнара познакомилась с отцом Наумом и его духовными чадами.
Наутро отец Наум пригласил Гулнару приехать к нему в Сергиев Посад, и спустя некоторое время она воспользовалась этим приглашением. Батюшка много беседовал с ней, подарил книги о православной вере, звал приезжать еще. Гулнара приезжала к нему вновь. Прошло около двух лет со времени их первого знакомства, и Гулнара поняла, что хочет принять Таинство Крещения в Православной Церкви. Отец Наум за это время познакомил ее со своими чадами в Казахстане, дав им наказ помогать детскому дому на Иссык-Куле. Поэтому Крещение она принимала в Покровском храме города Алма-Аты, став теперь рабой Божией Галиной. А вслед за ней Православие приняли ее муж и дети со своими семьями, а также дети ее большой приемной семьи. Вскоре и сам приют стал преображаться. Своими силами дети восстановили небольшой деревянный храм на его территории, где по праздникам стали совершать богослужения приезжающие к ним священники. А во время работ на участке Гулнара и ее помощники обрели и мощи убиенных в 1916 году монахов. Так на берегах Иссык-Куля обрело новую жизнь древнее святое место Православия.
Батюшка еще неоднократно посещал Киргизию, встречался с Гулнарой и ее детьми, заботился о приюте в Ак-Булак до самой кончины. Продолжала приезжать к нему и Гулнара, и сейчас очень дорожит своим общением с ним, позволившим ей многое понять и в собственной жизни, и в жизни близких ей людей. А ту судьбоносную встречу со Старцем она считает одним из самых важных и прекрасных событий, благодаря за нее Бога. Ведь полученное духовное руководство указало ей ориентиры, позволившие сделать еще больше важных и добрых дел, которыми она продолжает служить Богу и людям.
Благодаря тому, что она осознала, Гулнара не устает напоминать соотечественникам о тех важных духовных и исторических связях, которые сложились между русским и киргизским народами. И когда в 2016 году некоторые начали героизировать восстание 1916 года и могли произойти вновь кровавые события, она написала прекрасную книгу «Правда матери», в которой, связав вместе истории из собственной жизни и жизни своих детей с историей родного Киргизстана, сумела дать мудрый и честный ответ тем, кто пытается рассорить наши братские народы. Так, молитвами монахов-страстотерпцев Иссык-Кульского монастыря и отца Наума, разрушенная обитель продолжает духовно защищать эти дальние южные рубежи русского мира. И, как знать, может быть, со временем на этом месте вновь появятся монастырские стены и прекрасный собор, как и прежде, отразится в тихих водах святого озера Иссык-Куль».[2]
Старец наш, архимандрит Наум, часто повторял, что главное условие для принятия Евангелия – доброта. А что есть доброта, как не жертвенность?
Однажды, еще в Коломне, моя соседка по келье, которая была архитектором-реставратором и занималась раньше северными монастырями, рассказала, как во время одной из экспедиций на каком-то старинном монастырском архангельском кладбище она остановилась недалеко от одной из могил, разглядывая старинный потрескавшийся большой деревянный крест с распятием. А мимо проходили отец с ребенком, маленьким мальчиком. И вдруг мальчик как закричит: «Папа! Ему же больно!»
Так вот человек, лишенный способности к сопереживанию, не принимающий понятия «жалость», в котором не развита жертвенность, человек-потребитель, разве его сердце сможет отозваться на Евангельский призыв, если ему непонятен, не созвучен подвиг Христа, он ничего не почувствует, и пройдет мимо Евангелия, мимо надежды своего спасения.
Бесполезно в этом мире искать справедливость — это глубочайшее заблуждение, справедливости никогда не было и никогда не будет. Искать только милости Божией – это единственное, чего мы можем искать.
Сколько раз мы слышали слова преподобного Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся».
Если мы научимся жить жертвенно, то Господь пошлет благодать, и мир души будет. А это невозможно без Иисусовой молитвы, без борьбы со страстями. Совершенно ничего не получится, если мы не будем жить так, как жили святые отцы, жития которых мы читаем. Пока у нас не очень-то получается им подражать, но пора уже, время-то заканчивается. Среди нас уже очень много людей, которые скоро перешагнут порог, отмеренный человеку для жизни, или приближаются к этому порогу.
Не перевесила наши молитвы на той чаше весов, все-таки не перевесили, и гнев Божий проявился в том, что эта война началась. Сколько лет ее не было. Может быть, ее не было, потому что были наши Батюшки, потому что их жертвенный подвиг, их настоящая молитвенная жизнь была как удерживающее, которое удерживало этот гнев Божий. А потом они ушли, остались мы, вот такие немощные, даже количеством взять не можем.
Только жительство братии в самоотречении может быть основой благополучного устроения монастыря. Только жертвенная жизнь супругов – основой благополучной и дружной семейной жизни. А многочадное материнство – разве это не жертва? Только жертвенное служение врача может спасать человеческие жизни несмотря на бедственное положение медицины в стране, жертвенное служение учителей – воспитывать детей людьми, несмотря на окружающий их океан информационного безбожия, только жертвенное служение воинства спасает нашу землю от уже заползающего за наши границы кровавого ужаса войны.
Мы посмотрели лишь на одну из граней неохватной темы нашей конференции, но уже можем в заключение сказать, что духовный выбор человека, человека, вставшего на путь духовной жизни – это всегда следование за Христом, и путь этот не может пройти мимо Голгофы, и как непрестанной Голгофской Жертвой держится мир благодаря непрестанному совершению на земле Божественной Литургии, так и ответом человека на этот таинственный непрестанный, вечный Крестный подвиг Христа должна быть непрестанная жертвенность жизни человека, тем более избравшего монашеский путь. Мы забываем о том, в какой степени от того, как мы, монахи, живем, зависит сама возможность существования жизни на земле. Мир держится Крестной Жертвой Спасителя, и жизнь христианина проходит под знамением Креста, в обязательстве сораспятия Христу, с которым погребаемся и воскресаем и в Святом Крещении, и тем более, в таинстве монашеского подвига.
Вот и все монашеские обеты, все три обета — целомудрия, нестяжания и послушания – эта ведь единое жертвенное приношение Господу, приношение на алтарь Небесный всего естества решившегося на монашеский путь человека, это одно сплошное обещание ходить пред Богом в непрестанной молитве, та высокая планка, к которой мы призваны стремиться, падая и поднимаясь, осознавая свою немощь, но уповая на всесильную помощь Божию. Непрестанное противостояние помыслам — это тоже жертва, если вдуматься.
Так что если понимать, что глобальные вызовы были всегда, только форма менялась, применяясь к текущему моменту, а режиссер-то во все времена один и тот же, хорошо нам известный, то и духовный выбор человека тоже всегда один, и нами, монахами, он уже окончательно сделан. Осталось только постараться прожить жизнь в соответствии с ним.
[1] Монах Феогност и послушники, получившие впоследствии в монашеском постриге имена Серафим и Анатолий, были приглашены из Рождество-Богородицкой Глинской пустыни для умножения братии и приняты в Иссык-Кульский монастырь 25 августа 1905 года.[2] Труженик Божий. Жизнеописание архимандрита Наума (Байбородина)/авт.-сост. иером. Нектарий (Соколов). – М.: Сибирская Благозвонница, 2022. С. 938 – 941
// Доклад игумении Евпраксии (Инбер), настоятельницы Вознесенского Оршина женского монастыря. Х Фаддеевские образовательные чтения. Монашеская секция. Город Старица,10.11.2022 г.
