Монашество – это наиболее радикальное выражение того хождения «узкими вратами», к которому Господь призывает всех христиан.[1] Слово «монах» (μοναχος) означает уединенный. На православном Востоке монахи называются по-другому – калугерами (добрыми старцами). Монашество – особое состояние в Церкви, при этом, однако, оно не представляет собой третьего, наряду с клириками и мирянами, сословия в церковном народе, поскольку одни монахи принадлежат к чину клириков, а другие, как и простые миряне, не имеют сана. Монашество – институт, выросший исторически, но корни его заложены уже в самой евангельской проповеди. Господь Иисус Христос призывал Своих учеников к совершенству, отречению от благ мира. Путь к такому отречению лежит и через обет девства.[2]
В Евангелии сказано: «Говорят Ему ученики Его; если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им; не все вмещают слово сие, но кому дано; ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19:10 – 12). Евангельское совершенство предполагает и нестяжательность, бескорыстие, вплоть до отказа от всяких земных имений: богатому юноше, пришедшему к Спасителю, чтобы узнать у Него, как обрести вечную жизнь, Господь сказал: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19:21). Апостол Павел писал к Коринфянам: «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтоб быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу. Говорю это для вашей же пользы, не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно и непрестанно служили Господу без развлечения» (I Кор. 7:32 – 35).
Иногда указывают на слова апостола Павла (1 Кор. 7:32 – 34), где он говорит о преимуществе девства, стараясь истолковать слова эти так, как будто они содержат если не осуждение, то унижение брака. Толкование это никак не может быть соединено и с текстом тех самых суждений апостола, на которые ссылаются эти толкователи. «Девство» советуется апостолом лишь в тех случаях, когда оно является наилучшим средством служения христианскому делу для тех людей, для которых, по их дарованиям и свойствам, именно путь этого служения является наиболее подходящим. Апостол со всей справедливостью указывает на отсутствие какого-либо специального «законодательства» в отношении выбора того или иного пути, брака или безбрачия. Наоборот, апостол со всей решительностью осуждает «лжесловесников, сожженных в совести своей», за их брезгливое отношение к браку и к пище, как несвойственные, по их мнению, людям «духовным», «пневматикам». Такое отношение к браку было распространено в гностических кругах и вытекало последовательно из гностического учения о мире, материи и плоти как о порождении темной силы. Ссылаясь на отсутствие какого-либо определенного постановления, апостол указывает, что каждый человек имеет право решать этот вопрос в зависимости от свидетельства своей собственной совести, сам же лишь дает совет, основанный на жизненном опыте. Апостол Павел никогда не ставил девства непременным условием христианского служения и не исключал брачного пути, а указывал только на те жизненные тяготы, которые на нем встречаются, в особенности в напряженные моменты, которые, переживаются христианином в эпоху гонения.[3]
В древней Церкви монашество складывалось постепенно. Были группы аскетов, подвижников, которые давали обет безбрачия; некоторые из них уходили в пустыни, другие оставались жить в городах. Главной своей целью они ставили духовную работу над собой – то, что в Ветхом Завете называлось «хождением перед Богом», когда вся жизнь человека была ориентирована на Бога, когда всякое дело, всякое слово было посвящено Богу.[4] Девственниками были апостол Иоанн и другие апостолы. В первые века церковной истории многие христиане, стремясь к совершенству, давали обеты безбрачия, раздавали свое имущество нищим. Св. Игнатий Богоносец в послании к Поликарпу писал: «Кто может в честь Господа плоти пребывать в чистоте, пусть пребывает без тщеславия». Св. Иустин Философ, апологет и мученик, говорил: «Есть много мужчин и женщин лет 60 и 70, которые, издетства сделавшись учениками Христовыми, живут в девстве, и я готов указать таких из всякого народа»[5]. Другой апологет, Афинагор, писал о христианах: «Между нами найдешь многих мужчин и женщин, которые состареваются безбрачными, надеясь тоже соединиться с Богом, ибо жизнь девственная или целомудренная более приближает нас к Богу»[6]. Свидетельства об обетах девства есть и у других древних христианских писателей: Оригена, Тертуллиана, Минуция Феликса. Климент Александрийский писал о том, что обет безбрачия был обязателен для тех, кто его дал.[7] Аскетика Оригена, например, выстроены по «вертикальной сотериологической оси», так как «снисхождение», то есть воплощение Сына Божия ради спасения людей требует и от человека «восхождения»; без такого соработничества спасение человека невозможно. По мере продвижения все сильнее становится сопротивление со стороны враждебных темных сил. Тема «духовной брани» занимает важнейшее место в аскетике Оригена, сквозным лейтмотивом принизывая всю ее.
В сочинениях Оригена уже намечена стратегия «духовной брани», которая впоследствии детально будет разработана отцами-пустынниками, заложены основы глубинного психологического анализа ее причин и следствий. Оригена можно назвать также одним из красноречивых певцов целомудрия. В нравственно-аскетической шкале ценностей Оригена девственное состояние занимает более высокое место, чем супружество. Необходимым требованием для всякого христианина, проводящего целомудренную жизнь, является чистота сердечная, безупречность нравов, постоянное преуспеяние в добрых делах, и вообще, ему необходимо быть бдительным в ведении, вере и деяниях. Можно отметить, что учение Оригена о девстве, как и вообще вся его аскетика, во многих своих принципиальных чертах является сродным духовно-нравственному учению св. Мефодия. Вероятно, следует предполагать здесь прямое влияние Оригена на св. Мефодия, который был критиком оригенизма в ряде сущностных вопросах понимания христианского вероучения. «Нравственное учение Оригена… оказало большое влияние на этические установки и на учение о Церкви автора «Пира десяти дев». Наконец, Мефодиева мистика, лежащая в основе его аскетических воззрений, во многих своих деталях напоминает мистику Оригена».[8]
Первоначально христианские девы и девственники не разрывали связи с семьей и миром. Потом, в III веке, некоторые из давших обет девства стали уходить в пустыню. Так родилось монаше
ство. Первые монахи были отшельниками, анахоретами, проводившими аскетическую и духовно-созерцательную жизнь в пустыне, в пещерах, в лесах. Основателем пустынножительства явился преподобный Антоний Великий. Другой египетский монах – Пахомий Великий, соединил многих отшельников в одном обиталище, которое было устроено в Фиваидской пустыне. Это была первая киновия. Преподобный Пахомий Великий составил первый общежительный монастырский устав. Вскоре такие киновии, получившие название монастырей, стали появляться и в других христианских странах – в Палестине, Сирии и Понте. Подробная регламентация монастырского устроения принадлежит св. Василию Великому. Он составил 55 пространных и 313 кратких правил для монастырей и монахов. Эти правила и поныне являются законом для монашества. Они сводятся к неукоснительному соблюдению монахами трех обетов: послушания старшим, начальствующим с отречением от собственной воли; целомудрия; нестяжательности, с отречением от всякой собственности.[9]
В Сирийской Церкви в IV веке эти подвижники назывались «сынами Завета» или «дочерьми Завета»: они давали обет безбрачия, чтобы посвятить себя служению Богу и Церкви. В Каппадокии в тот же период монашеское движение развивалось быстрыми темпами, создавались общины аскетов. Важную роль в формировании каппадокийского монашества сыграл святитель Василий Великий. От него до нас дошло несколько сборников нравственных правил. Принято считать, что это монашеские правила, однако слово «монах» в них не употребляется. Дело в том, что Василий Великий писал свои правила не только для монахов, но для всех аскетически настроенных христиан – всех тех, кто хотел строить свою жизнь по Евангелию. Ведь, по сути, монашество – не что иное как евангельский образ жизни, стремление к исполнению тех же самых заповедей, которые даны живущим в миру. Не случайно святой Иоанн Лествичник говорил: «Свет монахам – ангелы, а свет для людей – монашеское житие». И не случайно в византийскую эпоху и на Руси монашескую жизнь воспринимали как некий эталон, и жизнь общества была в значительной степени ориентирована на аскетические монашеские правила.[10]
В IV веке монашество, получает самое широкое распространение в Римской, империи. Расцвет монастырей объясняется главным образом снижением общего уровня нравственности церковного народа вследствие наплыва в Церковь недавних язычников после Миланского эдикта и христианизации государства. Люди, стремившиеся осуществить в своей жизни высокий евангельский идеал, порывали связь с миром, который уже не гнал их, и уходили в пустыню, чтобы там претерпеть иное гонение, воздвигаемое врагом спасения. В IV столетии появляются первые женские монашеские общины.
В этом же веке монашество распространяется и на западе империи: вначале на Британских островах. Монастыри у британских и ирландских кельтов были связаны с существовавшим тогда клановым строем, и настоятель общины являлся одновременно главой родового клана. У кельтов монастырская покаянная дисциплина впервые стала применяться и в отношении мирян, получив выражение в особых уставах — пенитенциалах. Шотландский монах Колумбан основал несколько монастырей во Франкском королевстве и в северной Италии. Еще большая роль в распространении монашества на Западе принадлежит преподобному Венедикту Нурсийскому (†543 г.), основателю монастыря в Монте-Кассино близ Неаполя. Устраивались и другие обители на Западе; и среди них монастырь в Клюни, который оказал огромное влияние на жизнь всей Западной Церкви в XI столетии. На Западе со временем появились различия между монастырями по их целям, строю жизни, уставам – так сложились монашеские ордена. Древние монастыри, жившие по уставу св. Венедикта (по-латыни – Бенедикта), и те обители, которые принимали этот устав, составили орден бенедиктинцев. В средневековье появились ордена доминиканцев, францисканцев, предикаторов, иезуитов. «Специализация» католических монастырей по орденам связана с тем, что уже в уставе преподобного Венедикта акцент сделан не на духовно-созерцательных и аскетических целях, а на церковно-практических. А цели эти многообразны. У одного ордена она церковно-просветительская, у другого – миссионерская, у третьего – собственно аскетическая, у четвертого – благотворительная. Между тем на Востоке различие между разными видами монашеского подвижничества сводилось всегда к делению монастырей на общежительные и особожительные.[11]
Отцы Халкидонского Собора пытались оградить церковное управление от бесчинного вмешательства беспокойных монахов. Монашеские общины оказываются в подчинении у епископов. Из частного общества они превращаются в церковный институт. Первоначально монахам возбранялось принимать на себя духовный сан. Они приглашали для богослужения священников, которым запрещалось даже переночевать в монастыре. Когда преподобному Пахомию предложили сделаться пресвитером, он бежал, а пустынножитель Антоний отсек себе ухо, чтобы уклониться от епископства. Однако уже по уставу Василия Великого каждый монастырь должен был иметь своих священников из числа монашеской братии. Впоследствии монахи, служащие в монастырских церквах пресвитерами, именуются — иеромонахи, а служащие диаконами — иеродиаконы. Со времени Трулльского Собора, узаконившего безбрачие епископата (12 прав.), монахи, прославившись безукоризненной чистотой своего жития, стали чаще других возводиться на епископские кафедры[12]. А. С. Павлов ставит вопрос: «Если в данном случае монашеские обеты признаются несовместимыми с епископством, то почему они не препятствуют получению епископского сана и соединенной с ним иерархической власти? В ответ должно сказать, что в этом последнем случае монашество является как бы приготовлением к архиерейству, которое дается высшею церковною властью и принимается рукополагаемым именно по долгу повиновения установленной духовной власти»[13]. Сами по себе монашеские обеты не сообщают монахам звания духовных лиц. Согласно 2-му правилу Халкидонского, 81-му правилу Трулльского, 5-му, 9-му и 13-му правилам VII Вселенского Соборов, монахи стоят в одном ряду с мирянами, а не с клириками.[14]
По степени приближения к идеалу иноческого жития монахи разделяются на 3 чина: рясофорных монахов, т.е. получивших черную монашескую рясу в залог будущих обетов монашества; действительных, или мантийных монахов, уже произнесших три установленных обета – послушания, целомудрия и нестяжательности – и получивших при постриге мантию; и схимников, или схимонахов, связанных обетом совершенного отречения от мира и человеческого общества и отличающихся особыми одеждами, которые называются все вместе великою схимою. Из содержания монашеских обетов, смысл которых в отречении от обыкновенного человеческого общежития, вытекают определенные ограничения: монахи не могут вступать в брак; монастырскими уставами им запрещается употребление мяса; монахи не могут быть восприемниками, поскольку восприемничество налагает обязанности, не совместимые с удалением от мира; монахам в священном сане, согласно 84-й статье «Номоканона» при Большом Требнике, возбраняется служение в приходских церквах и совершение приходских треб, в особенности венчание браков; по Уставу Василия Великого и в соответствии с 6-м правилом Двукратного Собора, монахи не могут иметь личной собственности; все имущество, внесенное ими в монастырь, должно принадлежать монастырю. Обеты монашеские даются пожизненно. Поэтому самовольное сложение с себя иноческих обетов и возвращение в мир рассматривается как тяжелое каноническое преступление.[15]
Нестяжание можно понимать по-разному. Речь может идти о полной добровольной нищете, когда человек отказывается от всех земных благ, от всякой собственности. Но в большинстве случаев речь идет о том, что монах, обладая теми или иными материальными благами, относится ко всему, что имеет, так, будто это взято взаймы. Монах и к жизни должен относиться так, будто она дана ему взаймы. В “Лествице” и других памятниках аскетической литературы говорится о добродетели странничества, когда человек понимает, что не имеет здесь, на земле, “пребывающего града, но грядущего взыскует”, потому что его духовная родина — Небесный Иерусалим. И именно к нему устремлен духовный взор монаха.
Обет целомудрия не сводится только к безбрачию. «Целомудрие» – славянское слово, которое несет в себе очень глубокий смысл. Оно говорит о том, что человек должен “целостно мудрствовать”, то есть во всех своих поступках и помыслах руководствоваться “мудростью, сходящей свыше”, которая есть Сам Христос. Святые отцы описывают славу и высоту безбрачного целомудрия. О высоте награды девства на небе св. Златоуст говорит: «нам (девственникам) с ангелами жребий и светильники светлейшие, и что всего блаженства верх есть, – с Женихом оным (Иисусом Христом) сопребывание»[16]. Святитель Амвросий Медиоланский в своей книге «О девстве и браке» ставит конкретно ударение на девстве как на свободном подвиге борьбы с плотью. «Сам Господь не положил заповеди (девства), а возбуждал только свободную волю (к подвигу), и апостол точно также не установил заповеди, а только дал совет. И это не человеческий совет – соразмеряться с человеческими силами, (апостол) исповедует, что в нем заложен дар Божественного милосердия».[17] Преподобный Иоанн Дамаскин о целомудрии пишет: «Девство – ангельский образ жизни, особенность всякого бестелесного естества. Мы, говорим это, не порицая брака».[18]
Послушание, этот монашеский обет может быть исполнен по-разному: монах в монастыре находится в послушании у своего игумена, монах, служащий на приходе, — у своего епископа. Но каковы бы ни были внешние обстоятельства жизни монаха, он всегда должен помнить, что его жизнь уже не принадлежит ему, она отдана Богу, Церкви и людям. И монах только тогда оправдывает свое призвание, когда его жизнь приносит плоды и по отношению к Богу, и по отношению к Церкви, и по отношению к людям. Монах приносит пользу в отношении Бога, если постоянно работает над собой и, духовно преуспевая, восходит «от силы в силу». Он приносит пользу Церкви, либо если совмещает свою монашескую жизнь со служением Церкви в сане священника, либо если, не будучи священником, занимается какой-то другой церковной деятельностью, например, благотворительностью, преподаванием. Монах приносит пользу людям, если либо передает им тот духовный опыт, который накопил в себе, либо накапливает в себе этот опыт, чтобы потом поделиться им с людьми, либо просто молится за людей.[19] У митрополита Трифона (Туркестанова) мы читаем: «Послушание, на коем основан путь к богообщению, имеет, в частности, весьма важное значение в деле христианского совершенства. Оно, названное отцами исповедничеством, без которого никто из страстных не узрит Господа (Иоанн Лествичник), есть, как достоверно известно, первое в числе вводных добродетелей – добро, ибо отсекает кичение и порождает в нас смиренномудрие. Поэтому бывает входною дверию любви ко Христу – Богу для тех, кои с сердечным расположением держатся его. Создатель и на Адама вместо всех законов наложил послушание, следовательно, ничто не приносит такой пользы людям, как отсечение своей воли»[20]
В конечном итоге, послушание – это вслушивание в волю Божию, стремление человека максимально приблизить свою волю к воле Божией. И монах – это тот, кто добровольно отрекается от своей воли, передавая всю свою жизнь в руки Божии. Монах должен стремиться достичь столь полного слияния своей воли с волей Божией, чтобы уподобиться Иисусу Христу, Который в Гефсимании взывал к Своему Отцу: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26:39). В этих словах проявилась, с одной стороны, Его человеческая воля и естественный для всякого человека страх перед страданиями, а с другой, — полная преданность воле Божией и всецелая готовность вверить Свою жизнь Богу.
Преподобный Серафим Саровский говорил: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся»[21]. Уходя в пустыню, отшельники приобретали «дух мирен», тот внутренний мир, которого так не хватает живущим в миру. Но потом они возвращались к людям, чтобы поделиться этим миром с ними. И, действительно, тысячи людей спасались вокруг таких подвижников. Конечно, было множество подвижников, которые ушли из мира и не вернулись в мир, которые умерли в неизвестности, но это не значит, что их подвиг был тщетным, потому что молитвы, которые они возносили за ближних, многим помогли. Достигнув святости, они стали ходатаями и заступниками за тысячи людей, которые были спасены их молитвами.
Монашество, в отличие от брака, является уделом избранных – избранных не в том смысле, что они лучше других, но в том смысле, что они чувствуют призвание и вкус к одиночеству. Если у человека нет потребности в пребывании в одиночестве, если ему скучно наедине с собой и с Богом, если ему постоянно требуется что-то внешнее для заполнения, если он не любит молитву, не способен раствориться в молитвенной стихии, углубиться в нее, приблизиться через молитву к Богу, — в таком случае он не должен принимать монашество.
Иерей Максим Мищенко, настоятель церкви свт. Василия Великого г. Торжок
Литература.
[2] Цыпин В. Церковное право. / В. Цыпин. – М.: Издательский центр РПЦ, 1994. — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[3] Фиолетов Н. Очерки Христианской Апологетики. / Н. Фиолетов. — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). — Holy Trinity Orthodox Mission. — 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[4] Илларион Алфеев. О браке и монашестве. Выступление в Киевской духовной академии на конференции «Аскетика семьи. Семья в пост-атеистических обществах». / Илларион (Алфеев). — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[5] Святой Иустин Философ. Творения. / Перевод П. Преображенского. – М., 1892. Репринтное издание: Паломник, М., 1995.
[6] Ранние Отцы Церкви. / Антология. – Брюссель: Жизнь с Богом, 1988.
[7] Цыпин В. Церковное право. / В. Цыпин. – М.: Издательский центр РПЦ, 1994. — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[8] Михаил (Чуб), архиепископ. Предание Церкви в богословии св. Мефодия / Архиеп. Михаил (Чуб). – М.: Богословские труды. – 1975. – сб. 14. С. 131; Сидоров А. И. Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества / А. И. Сидоров. – М.: Православный паломник, 1998. С. 104 – 108.
[9] Цыпин В. Церковное право. / В. Цыпин. – М.: Издательский центр РПЦ, 1994. — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[10] Илларион Алфеев. О браке и монашестве. Выступление в Киевской духовной академии на конференции «Аскетика семьи. Семья в пост-атеистических обществах». / Илларион (Алфеев). — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[11] Цыпин В. Церковное право. / В. Цыпин. – М.: Издательский центр РПЦ, 1994. — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[12] Цыпин В. Церковное право. / В. Цыпин. – М.: Издательский центр РПЦ, 1994. — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[13] Павлов А. Курс церковного права. / А. Павлов. – С.-П., 2002.
[14] Цыпин В. Церковное право. / В. Цыпин. – М.: Издательский центр РПЦ, 1994. — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[15] Цыпин В. Церковное право. / В. Цыпин. – М.: Издательский центр РПЦ, 1994. — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[16] Святитель Иоанн Златоуст. Полное собрание творений в 12 т. Т. X. Кн. I. / Святитель Иоанн Златоуст. – М.: Свято-Троице Сергиева лавра, 1993.
[17] Святитель Амвросий Медиоланский. О девстве и браке. – М., 2000. С. 124.
[18] Преподобный Иоанн Дамаскин. Точное изложение Православной веры. – М., 1998. С. 262
[19] Илларион Алфеев. О браке и монашестве. Выступление в Киевской духовной академии на конференции «Аскетика семьи. Семья в пост-атеистических обществах». / Илларион (Алфеев). — [Электронный ресурс]. — Электрон, текстовые, граф., зв. дан. и прикладная прогр. (546 Мб). 1 электрон, опт. диск (CD-ROM).
[20] Трифон (Туркестанов), митрополит. Древнехристианские и оптинские старцы. – М., 1996. С. 67.
[21] Серафимо-Дивеевские предания: житие, воспоминания, письма, церковные торжества / сост. Стрижев А.Н. – М.: Паломник, 2001.
