29.04.2019 | 

ИСПРАВЛЕНИЕ ЗЛЫХ СЕРДЕЦ

Наш собеседник – протоиерей Михаил Беляев, духовник городского духовенства, член Епархиального совета, председатель Епархиального отдела по тюремному служению, настоятель церкви в честь Лазаря Четверодневного г. Твери.

– Если человек признался на исповеди в убийстве, а на следствии – нет, это покаяние? Допускается ли такой человек ко Причастию?

– Без прямых улик человека за убийство не арестуют. Наличие или отсутствие признания не влияет на решение суда, против преступника будут говорить улики. Когда на исповеди человек говорит о совершенном убийстве, он до конца, возможно, еще не осознает всей тяжести содеянного. Покаяние – это длительный период воспитания своей души, и вопрос допуска к Причастию лежит на совести пастыря, смотрящего за тем, насколько человек трудится в покаянии, тянется к Богу.

Обычно на такую исповедь идут те, кто уже решился на всё, и исповедь – последний шаг на пути примирения с Богом, со своей совестью, поиск облегчения своей душе.

– Многие люди считают, что тюрьма не исправляет человека, и на свободе он вновь возвращается к прежней жизни?

– Люди по разным причинам и мотивам оказываются в пенитенциарной системе. Есть люди асоциального поведения, которые пошли по пути краж, наркотиков и т.п. Есть те, кто пошел на преступление из-за нехватки денег, обретя мнимое благосостояние. У кого-то экономические преступления, а кто-то берет чужую вину на себя, поэтому говорить огульно о том, что тюрьма никого не исправляет, нельзя.

Когда человек оказывается там в какой-то степени промыслом Божиим для внутреннего переосмысления жизни, то он после освобождения встает на новый путь, начинает ценить свободу, дарованную Богом. А для тех, кому все равно, где находиться, тюрьма – место вполне благополучной жизни. Рецидивист, возвращаясь в тюрьму, смотрит на нее иначе: мне дали новый костюм, у меня чистая постель. На свободе у него часто нет возможности купить себе костюм и лечь в чистую постель, а здесь есть всё необходимое. Некоторые умышленно совершают преступления не особой тяжести (кража или имитация хищения) для того чтобы жить «обеспеченно». Они, можно сказать, не исправляются, хотя и неплохие люди сами по себе, адекватные.

Если они приходят в церковь, к Богу, их легко организовать, они с желанием помогают при храме, поют в хоре, рисуют, учатся колокольному звону. В целом внутри системы большинство осужденных ведут себя весьма порядочно, чего нельзя сказать, когда они выходят на свободу – так как там они оказываются никому не нужными.

– Кто приходит на исповедь в тюремный храм? И искренне ли такие люди каются (если можно вообще это проверить)?

– Есть две исповеди, одна – в СИЗО, до суда, а вторая – в колонии, где человек уже живет, отбывая срок. В первом случае люди еще надеются, что хоть как-то уменьшат срок, смягчат приговор, поэтому присутствует элемент ожидания послабления от Бога. А в колонии люди приходят в храм за год-два до освобождения, отбыв большую часть срока. Они боятся выходить на свободу, они понимают, что их никто не ждет. Они выходят в неизвестность. Это заставляет их душу подвигнуться к церкви.

– Какие особенности христианской общины в колонии?

– Возможно, сравнение несколько грубо, но ее можно сравнить с монастырской жизнью: режим, подъем вовремя, по расписанию они могут прийти на молитву в храм, совместный обед с «братией». Отличие – те, кто их окружают, далеко не все стремятся к исправлению жизни. Но внутри общины кто-то пытается бросить курить, перестать сквернословить – и это большое достижение. Кто-то учится читать на церковно-славянском языке, отстаивают службу, впервые участвуют в таинствах, стараются друг другу чем-то помочь, поддержать, может, где-то по-братски обличить.

Христианские общины на свободе весьма разнообразны, это и дети, подростки, мужчины, женщины, пожилые. Здесь же – только мужчины или только женщины, только взрослые люди. Также люди сами собой не распоряжаются, например, не могут молиться столько, сколько хотят, положено два часа – значит два, ни больше, ни меньше.

Монастырь – место, куда человек идет работать Господу, а здесь – попытка к исправлению и социализации. Тем, кто хочет после освобождения уйти в монастырь, говорят: начинай подвизаться уже здесь, чем тебе не монастырь? Исполняй требования режима и регулярно ходи в храм – это и будет твое послушание.

– Выгодно ли быть верующим в тюрьме? Помогает ли участие в жизни прихода «засветиться» перед администрацией, получить положительные характеристики от священника для смягчения режима или получения УДО?

– На УДО участие в общине никаким образом не влияет, хотя положительные характеристики священник дает и должен давать, такая характеристика прикладывается ко всем остальным рекомендациям.

По моему опыту служения, выгода быть верующим в тюрьме только в одном –человек научается находить духовное утешение в общении с Богом, от него убегает уныние и тоска, он научается проводить время в молитве и доброделании и приобретает новых друзей через церковь, которые тоже стремятся к духовному, положительному наклонению в жизни.

Администрация же смотрит совсем на иные характеристики и к хождению в церковь порой относятся даже скептически: мол, ходит в храм, а режим все равно нарушает. С сотрудниками тоже проводятся беседы, но ни сразу это достигает должного результата. В целом церковь помогает снять социальную напряженность внутри самого учреждения.

– Не является ли для заключенных занятость в хоре или церковно-прикладное творчество просто способом скоротать время, уйти от монотонности тюремного быта?

– Насильно мил не будешь, и те, кто не хочет, кому это не интересно, заниматься этим не будут. Но так или иначе, если человек занят, конечно, время у него летит быстрее, он даже может приобрести, так скажем, церковно-духовную специальность, например, певчий церковного хора, чтец, само знание церковного устава – всему этому можно обучиться при храме. В Бежецкой колонии есть Дом трудолюбия, где заключенные занимаются резьбой по дереву, вырезают фигурки преподобного Нила.

Тюрьма может стать для человека стартовой площадкой в новую жизнь.

***

Если у Вас есть желание помочь по заповеди Христовой находящимся в узах, Вы можете внести пожертвование – номер карточки Сбербанка 4276 6300 1299 8954, телефон Отдела по тюремному служению Тверской епархии – 8 910 930 79 14

http://vprav.ru

Этот сайт использует файлы cookies и сервисы сбора технических данных посетителей (данные об IP-адресе, местоположении и др.) для обеспечения работоспособности и улучшения качества обслуживания. Продолжая использовать наш сайт, вы автоматически соглашаетесь с использованием данных технологий.