Лето – время крестных ходов. Что ищет и что находит в них православный человек? На вопросы нашего корреспондента отвечает протоиерей Сергий Дмитриев, председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Тверской епархии, многолетний организатор и руководитель популярного крестного хода по реке Тьме под Тверью.
– Как появился Крестный ход по Тьме, и почему он сохранился?
– Крестный ход появился интересным образом в 2000 году. В Твери есть известный краевед Павел Сергеевич Иванов. Мы с ним очень давно знакомы. Как-то в разговоре он сказал, что недалеко от Твери была своего рода Фиваида, скопление небольших монастырей. Это было как раз в том месте, где протекает река Тьма, выше Твери по течению Волги. И сейчас в этих местах где-то под спудом находятся мощи тверских святых, прославленных Русской Православной Церковью: это преподобный Ксенофонт Тутанский, основатель Тутанского монастыря, преподобные Савва и Варсонофий Тверские – святые Саввина монастыря, преподобный Нектарий Тверской, основатель Нектариевой пустыни.
И вот мы решили: а почему бы нам туда не сходить и не посмотреть эти места? Потому что по книгам понятно, где это было, а что там сейчас – неизвестно. Но вдвоем идти неинтересно, и мы собрались идти организованно, несколько человек. Получился как бы крестный ход по местам бывших тверских монастырей и тверских святынь. И решили мы его совершить в июле, после праздника Собора Тверских Святых.
После того как мы там побывали, мы поставили в Тутани поклонный крест на том месте, где был монастырь. На следующий год мы снова собрались идти крестным ходом. Стало уже более интересно, мы собрали какую-то информацию, связались с местными жителями. И пошли. Первый крестный ход у нас длился всего три дня, а второй – уже пять. Это было не очень просто, поэтому собрались в основном молодые люди.
Испытание, молитва в пути – людям понравилось. В этом году мы уже девятнадцатый раз прошли этим крестным ходом. Шесть дней пешком. Начинается он в Старицком районе, переходит в Торжокский, а потом в Калининский. Проходим мы около 70 км. Не сказать, что это много, но для городских людей, которые специально не тренируются для совершения таких пеших путешествий, это вполне приличная нагрузка.
Сохранился он, наверное, потому, что людям интересно. И интерес этот, в первую очередь, духовный. В первый раз пошло всего около десяти человек, а сейчас участвует семьдесят–восемьдесят.
– Хорошо помолиться в храме, хорошо помолиться дома, а чем отличается молитва во время крестного хода?
Что в храме, что дома человек находится в более или менее понятном и близком окружении, в храме – иконостас, свечи, ритм церковный, дома – своя лампадка, свои иконы. А выходя за эти пределы, возможно, не каждый сможет сосредоточиться на молитве. Но во время крестных ходов, хотя они и очень разные сами по себе – покаянный или к святому месту и т.п., такое сосредоточение есть. А у нашего крестного хода именно такая цель и есть – просто пойти помолиться. Молитва во время крестного хода не навязчивая, не напряженная и практически постоянная. Пока мы передвигаемся, на ходу читаем акафисты, всё расписано по дням в соответствии с праздниками или днями памяти святых. Делается это все через мегафон, чтобы всем было слышно. Кто-то один несет мегафон, повернутый назад, остальные по очереди читают – те, кто умеет. Ведь не все умеют хорошо читать в движении, особенно когда путь идет через лес, болото, поле под солнцем… Даже когда мы останавливаемся немного перекусить, это все равно молитвенная остановка. Потому что все остановки у нас в тех местах, где или что-то есть церковное, или было, где поставлен поклонный крест. Останавливаемся, служим молебен или панихиду, когда останавливаемся на братских могилах. Мы сейчас относительно мирно живем, а была войны и гибли люди, и мы такие места отмечаем своим присутствием. Это, например, Хвастово, известное место, где наши войска выступали с правого берега на левый, то есть с низкого берега Волги на высокий, с которого их было легко подстреливать, тогда много наших воинов погибло. На месте разрушенного храма там установлен мемориальный комплекс «Хвастовская переправа». Недалеко от деревни Саввино тоже есть братская могила. У деревни Кумордино есть Михайловское озеро, заросшее, после того как в советское время решили сделать мелиорацию, и оно превратилось в болото, теперь это сталкерская зона – неизвестно, что там происходит. К нему не подойдешь, потому что болото вокруг. Рядом с озером есть мемориальный обелиск трем девушкам-разведчицам, которых расстреляли немцы. Известно, что одну звали Клава Тронова, она была местной, вторая, кажется, Лида, имя третьей не известно. В Черкассах большое братское захоронение и уже появились монастырские постройки. Служим молебны, где были храмы, часовни. Утром и вечером молитвы, каждый день литургия, хотя по началу, конечно, нигде литургия не служилась, не было таких мест, где был храм. Потом стали возрождать храм в Новинках, туда был назначен священник и там была первая литургия, а потом стали служить и в других местах.
Утренние правила все читают сами, вечерние – все вместе. Когда людей много, молиться легче.
– Места, по которым проходит Крестный ход, сейчас мало населены по сравнению с прошлыми временами, вернется ли с восстановленными храмами, иконами, молитвами прежняя, благополучная и зажиточная жизнь на этой земле?
Во-первых, они не мало населены по сравнению с прошлыми временами, они населены другими людьми. Теперь там больше не тех, кто трудится на земле, а тех, кто приезжает туда отдыхать, дачники или живущие постоянно. А вернется ли благополучная, зажиточная жизнь, это зависит, во-первых, от воли Божией, а во-вторых, от того, куда двинется наше государство. Будут дети, будет возможность работать на земле – тогда будет и благополучие. Восстановление храмов, это, возможно, необходимая вещь, как и вера, без нее трудно будет что-то восстановить. Хорошо, чтобы это восстановление шло по вере людей, верующие, они крепкие люди, имеют духовный стержень, но хорошо, чтобы это происходило не вопреки ситуации и обстановке, которую создают люди, а благодаря. Чтобы вера давала возможность не только гордиться тем, что мы вот такие самые православные во всем мире, мол, мы в – рай, а остальные – в ад, ведь люди и в этом мире хотят пожить. Будет ли обстановка способствовать возрождению или не будет, это зависит и от государства.
Когда мы начинали, духовной жизни никакой не было, только в Новинках стоял храм, а сейчас действуют подворья Николо-Малицкого монастыря, два храма в Черкассах, храм в Тутани, там, кстати, небедные люди живут, среди них есть и активные, которые храму помогают и радуются, что здесь появился храм. Разные люди есть, конечно. Помню, один москвич купил себе дом – оказалось, что он стоит на месте, где был когда-то храм, а сам он внук дьякона, который в этом храме служил. Мы обрадовались в надежде, что он сейчас начнет делать нам навстречу какие-то шаги… А он построил там теннисный корт.
Но в основном, так как мы приходим все-таки с добрыми намерениями, ничего не ломая, не выпрашивая, к нам отношение очень хорошее. В некоторых местах люди нас ждут, встречают хлебом-солью.
– Крестный ход по числу участников приближается к небольшой церкви с небольшим приходом. Он на несколько дней объединяет людей разных возрастов, ходящих в разные храмы к разным священникам, в одну общину, живущую одними интересами, делом, настроениями. Что же такое, по Вашему мнению, церковная община?
– Действительно, наш крестный ход похож на первохристианскую общину в движении. У нашего крестного хода есть девизы, взятые из Священного Писания. Первый – «всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Сол. 5:16–18) – что мы и стараемся делать. А второй – «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3).
Хочется, чтобы непосредственность, искренность всегда присутствовала между идущими. Сейчас наш крестный ход вместо молодежного на треть стал детским, потому что у молодежи, которая была пятнадцать лет назад, уже родились дети, есть большие семьи. Это здорово, когда люди разного возраста все вместе. У каждого свои тусовки, даже у моих двух внучек, на которых я почти не обращаю внимания – у них же свои дела. Все это объединяет людей, хотя и ходят они в разные храмы. Тот заряд, который получают люди от такой христианской жизни, отвлеченной от суеты, сохраняется на целый год. На следующий год костяк идущих остается. Хотя это нелегко, к этому надо готовиться, минимум – знать, как накормить столько людей. Это, наверное, и есть образец церковной общины.
Мне кажется, у людей, которые прошли через этот крестный ход за девятнадцать лет, изменилось отношение к Церкви. У нас люди приходят в храм чаще всего в проблемах – болезнь, скорбь потери близкого человека, разрушение личной жизни, страсти. По идее церковь должна их поменять, они должны получить любовь, радость во Христе, приобрести милосердие… К сожалению, не всегда это получается. Связано это с тем, что у нас мало настоящих христианских общин, где «Христос среди нас». И эти слова, которые священники говорят друг другу в алтаре, я говорю всем.
Вспоминаю, как одна мама взяла с собой на крестный ход сына, не очень маленького. Он всегда шел сзади и ругался:
– Да что вы, с ума сошли? Что вы тут вообще делаете?
– Ну а чего ты идешь-то тогда? Уходи. Садись на автобус, да езжай домой, – предлагал я ему.
Все равно шел до конца.
Сейчас он уже взрослый, у него трое детей, не сказать, что он очень церковный человек, но ведет благочестивую жизнь.
Такой неформальной обстановки не хватает в формальных христианских приходах. А ведь церковная община и должна строиться – на любви, радости, молитве, взаимопомощи, добродушии. Мы часто приносим в церковь свои проблемы и в этих проблемах остаемся. Странно видеть каменные лица у людей после исповеди и причастия. Я говорю – оживите, поменяйтесь. Всегда есть повод порадоваться.
– Надо дальше идти! Люди работают, работают, работают целый год и за небольшое время отпуска они стараются восстановиться – физически, психологически. И за крестный ход люди так же хотят восстановить свое духовное здоровье, крепость и радость. Когда крестный ход заканчивается, многие говорят:
Отвлечение от мирских забот, объема информации, необходимости быть в каком-то формате, особенно для молодежи, позволяет здесь быть таким, какой ты есть. В естественной обстановке человек раскрепощается в хорошем смысле слова, пропадают зажатости, комплексы. Из очень «правильных» становятся обычными. Люди разного интеллектуального, культурного, духовного уровня – все находят свое место.
Больше фото на странице о. Сергия: https://vk.com/roma_tver
