9 июня в Нило-Столобенской пустыни прошли торжества по случаю празднования обретения мощей преподобного Нила Столобенского, чудотворца.
Божественную литургию в Богоявленском соборе Нило-Столобенской пустыни совершили митрополит Будапештский и Венгерский Иларион, иерарх Сербской Православной Церкви митрополит Черногорско-Приморский Иоанникий, митрополит Кемеровский и Прокопьевский Аристарх, митрополит Тверской и Кашинский Амвросий.
По заамвонной молитве вокруг обители был совершен крестный ход с мощами преподобного Нила Столобенского. В завершение была освящена написанная к праздничному дню икона преподобномучеников Столобенских: Виталия (Кокорева) (1890–1937), Павла (Козлова) (1879–1938), Дионисия (Петушкова) (1866–1931), Владимира (Загребы) (1877–1938), Сергия (Зайцева) (1863–1918). Митрополит Амвросий прочитал молитву на освящение нового образа, митрополиты Иларион, Иоанникий и Аристарх окропили икону святой водой.
Икона писалась 2 года ко дню памяти преподобного Нила Столобенского.
Преподобномученик Виталий родился 10 августа 1890 года в деревне Дьяково Федосеевской волости Старицкого уезда Тверской губернии в семье крестьянина Ивана Кокорева. Среди крестьян в то время еще сохранялось высокое представление о служении Богу; среди возвышенейших форм этого служения считалось монашество. И поэтому сын крестьянина, окончив сельскую школу, направил свой путь в Валаамский монастырь, известный в то время своими схимниками и старцами. Здесь юноша прожил полгода, а затем, устоявшись в своей решимости избрать монашеский путь, вернулся на родину и поступил в 1912 году в число послушников Ниловой пустыни. Через некоторое время он был принят в число братии и пострижен в монашество с именем Виталий.
В Ниловой пустыни монах Виталий подвизался до ее закрытия в 1928 году. Монахи, несмотря на закрытие монастырей и их разрушение, и вне их стен старались вести молитвенный образ жизни и жить по монастырскому уставу. Для этой цели они организовывали монашеские общины. В одной из таких общин, которая называлась «Божье дело», и продолжал подвизаться монах Виталий. Но власти не собирались оставлять и тени христианства на русской земле, и через год община была закрыта, а монахи арестованы по обвинению в неуплате налогов. Монах Виталий был приговорен к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере и сослан в город Николаевск-на-Амуре на Дальний Восток.
В Тверскую область и родные места он вернулся только в 1935 году. Один из знавших его священников посоветовал ему устроиться на свободное место сторожа в храм села Хвошня Пеновского района и заодно нести в храме при богослужениях послушание пономаря. Он так и сделал: устроился на работу в храм сторожем, а жил в деревне Пустошка, снимая комнату у крестьян.
В январе 1937 года начальник Пеновского районного отделения НКВД стал вызывать на допросы жителей района, членов сельсовета, бригадира колхоза и колхозников, выбирая тех, кто был враждебно настроен к Церкви и желал скорейшего закрытия храма.
Они показали, что дьячок хвошнянской церкви монах Виталий ходит по домам крестьян-единоличников и в самый день Всесоюзной переписи, 1 января 1937 года, он посещал некоторых крестьян; что верующие, и в частности монах Виталий, собирались вместе и читали вслух Евангелие, а также пели церковные песнопения, что происходило это в рабочее время, и представитель местных властей потребовал от них, чтобы они разошлись.
«Свидетели» — бригадир колхоза и председатель сельсовета — перечислили всех крестьян-единоличников, ходивших в храм, предполагая, что НКВД их арестует, а храм закроет, и таким образом религиозный вопрос в селе будет решен.
В самый день праздника Рождества Христова, 7 января, начальник Пеновского отделения НКВД допросил монаха Виталия.
— Следствие располагает данными о том, что вы проводили нелегальные сборища верующих в деревне Пустошка Слаутинского сельсовета, где обрабатывали в антисоветском направлении верующих, особенно из единоличников.
— Нелегальных сборищ верующих я не организовывал, в деревне Пустошка очень часто посещал верующих… в октябре 1936 года я один молился по молитвеннику… было это часов в десять вечера, и, как видно, многие узнали об этом молении…
Сведений этих было недостаточно для ареста — указа об аресте всех священнослужителей тогда еще не было, и монах Виталий после допроса был освобожден. Только в конце июля и начале августа последовали указы об уничтожении Русской Православной Церкви, и тогда уже 4 августа монах Виталий был арестован и заключен в Осташковскую тюрьму и 6 августа допрошен.
— Скажите, признаете ли вы себя виновным в антисоветской деятельности?
— Нет, виновным себя не признаю.
— Следствием установлено, что вы группировали вокруг себя единоличников, среди которых вели антисоветскую агитацию. Скажите, признаете ли себя в этом виновным?
— Я посещал квартиры единоличников… и сам живу у единоличницы… Посещая квартиры единоличников, я никогда не вел с ними антисоветских разговоров, так что виновным себя в антисоветской агитации не признаю.
— Скажите, какую цель вы преследовали, посещая единоличников?
— Посещая единоличников, я никакой корыстной цели не преследовал.
— Посещая единоличников, какие разговоры или беседы вы с ними вели?
— Сейчас припомнить этих разговоров не могу.
Снова НКВД допросил «дежурных свидетелей». В частности, был вызван такой противник церкви в селе, как председатель колхоза «Путь Ленина». Он рассказал, что церковники просили его продать старый сарай для починки крыльца в церкви, но он отказал им. Также он показал, что заходил в церковную сторожку, где в это время были единоличники. Он потребовал от них, чтобы они разошлись. Но и в следующий раз, когда по доносу одного из колхозников он зашел в церковную сторожку, он застал крестьян читающими Священное Писание и сказал:
— Как вам не стыдно собираться в рабочее время!
Один из присутствующих ответил:
— А вам какое дело, что мы здесь собрались, вы работаете в колхозе, а мы работаем на стороне и покупаем хлеб в кооперации. Он стал настаивать, чтобы все разошлись.
— По-моему, — заключил председатель свои показания, — у них организована антисоветская группировка…
После этого снова был допрошен монах Виталий.
— Чем вызван ваш уход из Ниловой пустыни?
— Я ушел из Ниловой пустыни потому, что монастырь со всеми монахами разогнали и вместо монастыря организовали детскую колонию.
— Как вы устроились дьячком и одновременно церковным сторожем хвошнянской церкви, кто вас туда рекомендовал?
— По прибытии из ссылки мне кто-то из служителей церковных сказал, что в хвошнянской церкви требуется сторож, и я пошел и был принят на работу.
— Сколько раз вы присутствовали на заседании церковной двадцатки в течение 1936 и 1937 годов и какие там вопросы обсуждались?
— Я был на заседании церковной двадцатки один раз, когда меня нанимали. От других собраний я отходил и, когда был еще, не помню.
— Проживая у гражданки Марии Вишняковой, куда часто собирались единоличники и верующие колхозники, что вы им рассказывали и внушали?
— Собирались или нет у Марии Вишняковой верующие, я не знаю, сам же я избегал собраний. С отдельными лицами встречался.
— Какие у вас, церковников, были разговоры о конституции, займе и о положении в колхозах?
— О конституции я слышал, что люди довольны конституцией. О займе я разговаривал лишь с уполномоченным при подписке на заем. О колхозах велся разговор, что нынче хороший урожай и колхозники этим довольны.
Чтобы склонить обвиняемого к самооговору, следователь устроил очную ставку монаха Виталия с председателем колхоза, который сказал, что в марте 1936 года, зайдя в здание церковной сторожки, он застал здесь заседание двадцатки.
— Обвиняемый Кокорев, вы признаете, что в марте 1936 года в сторожке хвошнянской церкви было нелегальное сборище церковников, на котором вы присутствовали и вели антисоветскую пропаганду? — спросил следователь.
— В марте 1936 года никакого нелегального сборища в сторожке церкви не было, на собраниях я не присутствовал и антисоветской агитацией там не занимался.
— Свидетель, скажите, — обратился следователь к председателю колхоза, — в августе 1936 года на нелегальном сборище был Кокорев или нет, что там обсуждали?
— В августе 1936 года я зашел в сторожку и в повышенном тоне сказал: «Зачем собрались в рабочее время?» Александров, бывший кулак, заявил: «А какое вам дело до нас, нечего здесь ходить, вы работаете за трудодни, но ничего не получаете, а мы, где хотим, там и работаем, и купим себе хлеба, торговля свободная». Я предложил им разойтись, так как они собрались в рабочее время и отвлекают колхозников; через несколько минут они разошлись.
— Вы, обвиняемый Кокорев, были на сборище в сторожке церкви в августе 1936 года, где Александров выступал с антисоветскими выражениями, споря с вошедшим председателем колхоза?
— В августе 1936 года на нелегальном сборище в сторожке церкви я не был ни разу и не помню, было ли такое собрание, где бы Александров и другие присутствовали и их разогнал председатель колхоза.
Были вызваны и другие свидетели, среди них староста храма, но они обвинений, выставленных следователем, не подтвердили. 9 сентября следствие было закончено, и 3 октября Тройка НКВД приговорила монаха Виталия к расстрелу. Он был расстрелян 7 октября 1937 года.
Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.
Преподобномученик Павел родился 24 июня 1879 года в деревне Зуево Зубцовского уезда Тверской губернии в семье крестьян Федора и Марии Козловых и в крещении был наречен Петром. Петр с детства мечтал стать монахом, и 15 января 1906 года поступил послушником в Валаамский монастырь. 14 декабря 1908 года он был перемещен в Кременецкий Вознесенский монастырь в качестве келейника игумена Аполлинария и 18 августа 1910 года был зачислен в число послушников этого монастыря. 28 февраля 1911 года послушник Петр был пострижен в монашество с именем Павел и 30 октября того же года был рукоположен во иеродиакона. 24 октября 1913 года иеродиакон Павел перешел в Валаамский монастырь, а 31 декабря 1916 года он был зачислен в число братии Нило-Столобенской пустыни Тверской губернии. 9 мая 1917 года иеродиакон Павел был рукоположен во иеромонаха.
В середине двадцатых годов власти закрыли Нило-Столобенскую пустынь, и иеромонах Павел стал служить в приходском храме. В 1930 году, воспользовавшись тем, что он не смог вовремя уплатить налоги, власти приговорили его к пяти годам ссылки, которую отец Павел был отправлен отбывать в город Енисейск. Наученный в монастыре всякому делу, он зарабатывал на жизнь починкой сапог, пилкой и колкой дров. Чувствуя, что слабеет здоровьем, он подал властям заявление о сокращении срока ссылки по состоянию здоровья и по прошествии четырех лет получил разрешение вернуться на родину.
В 1935 году архиепископ Тверской Фаддей (Успенский) направил его служить в храм села Борки Зубцовского района; здесь отец Павел прослужил до 19 февраля 1938 года, когда был арестован и заключен в тюрьму города Зубцова.
В день ареста следователь допросил иеромонаха Павла и секретаря сельсовета.
Последний показал, что священник рассказывал ему, каковы были условия заключения, что в лагере процветает воровство и что кормят заключенных очистками от картофеля. В 1937 году при уплате налогов за церковь священник будто бы говорил, что большевики берут налоги и с колхозников, и с церкви, хотя говорят, что Церковь отделена от государства. Говорят одно, а делают другое. Говорил, что раньше крестьяне работали на барина, а сейчас хуже чем барщина: колхознику не дают отдохнуть, он работает целый день, а получать ничего не получает. На допросе следователь спросил иеромонаха Павла:
– Следствию известно, что вы систематически занимались контрреволюционной антисоветской агитацией среди населения, направленной на подрыв экономической мощи колхозов и советской власти. Говорили, что жить теперь тяжело, все большевики забрали, налогами задавили и так далее. Признаете себя в этом виновным?
– Я виновным себя в этом не признаю, так как антисоветской агитацией не занимался и данных слов никому не говорил.
– Следствию известно, что летом 1937 года вы говорили, что вот, при советской власти ничего не стало. Что вы можете на это сказать?
– Я данных слов не говорил и виновным себя в этом не признаю.
– Следствию известно, что в декабре 1937 года, во время выборов в Верховный Совет СССР, вы говорили: «А что нам выбирать, мы их не знаем…»
– Действительно, я был на предвыборном собрании и говорил, что не знаю, за кого голосовать, так как газет я не читал, а больше ничего я не говорил.
– Следствию известно, что во время подписки на заем укрепления обороны страны вы говорили, что, сколько ни подписывайся, у большевиков ничего не будет.
– Я таких слов не говорил.
На этом допрос был закончен, закончено и само следствие. 26 февраля тройка НКВД приговорила иеромонаха Павла к расстрелу. Он был расстрелян через день – 28 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле. Дата памяти 15.02 (28.02).
Денис Осипович Петушков родился 26 сентября 1866 года в деревне Сомино Савцинской волости Кашинского уезда Тверской губернии в семье крестьянина Иосифа Иоакимовича и Матроны Ивановны Петушковых.
С 24 сентября 1905 года по 10 января 1910 года являлся послушником Нило-Столобенской пустыни, где нес послушание свечника. 10 января 1910 года пострижен в мантию с именем Евфимий, был рукоположен во иеродиакона, иеромонаха и вскоре принял великую схиму с именем Дионисий.
Подвизался в обители до ее закрытия безбожниками в 1927 г. На следующий день после закрытия пустыни благочестивый богатый крестьянин Осташковского уезда Сергей Федорович Комаров, давний благотворитель Нило-Столобенской пустыни, приехал в монастырь и пригласил отца Дионисия переехать к себе. Много лет он почитал старца. Сергей Федорович выделил о. Дионисию на своем хуторе Черенчиха избу из двух комнат. В одной комнате старец ночевал, а другая было отведена под моленную, где схимник поставил свой гроб.
Местному населению стало известно, что на хуторе поселился схимонах из Нило-Столобенской пустыни, и люди потянулись к нему, кто за благословением на то или иное дело, кто за советом, а иные просили молиться об исцелении от недуга. Отец Дионисий всех принимал, и слух о нем быстро распространился по дальним селениям, и к старцу стало стекаться все больше людей. Все это стало известно ОГПУ.
В начале января 1930 г. в доме, где жил схимник, был произведен обыск, но старца пока не тронули. О. Дионисий покинул дом и так поначалу избежал ареста. Старца приютили на глухом хуторе верующие люди, и, поскольку таких людей было немало, отец Дионисий смог перемещаться в течение некоторого времени с одного хутора на другой. В ночь на 6 февраля 1931 г. на хутор Черенчиха прибыли сотрудники ОГПУ с целью арестовать старца. Не обнаружив его, они угрозами принудили супругу Сергея Федоровича указать место нахождения схимника.
Отец Дионисий был арестован и сначала привезен в Черенчиху, а оттуда отправлен в Тверское отделение ОГПУ, а затем 18 февраля перевезен в Бутырскую тюрьму в Москве, и его дело было присоединено к общему делу монахов и мирян.
Коллегия ОГПУ СССР 06 июня 1931 года обвиненила отца Дионисия в «антисоветской агитации и принадлежности к контрреволюционной церковной организации» по статье ст.58-10,58-11 УК РСФСР и приговорила его к высшей мере наказания – расстрелу по групповому делу «Дело Инюшина И.И. и др. Москва. 1931г.»
На допросах отец Дионисий говорил: «Лично я считаю, что настало последнее время перед Страшным Судом, то есть время антихристово, и существующая советская власть есть власть антихриста. Советскую власть признаю лишь постольку, поскольку эта власть послана Богом, и считаю, что она послана нам за наши грехи в наказание. Колхозы я считаю богопротивными, антихристовыми организациями, и, как верующий человек, сам в него не пойду, и обязан удерживать других, так как в колхозах верующему нельзя быть, потому что там молиться нельзя, значит надо отрешиться от Бога. Приходившим ко мне я говорил свои мнения, но не навязывал им, а кто хочет, слушает, и как хочет, так и поступает».
10 июня 1931 года приговор был приведен в исполнение. Захоронен в Москве на Ваганьковском кладбище в общей безвестной могиле. Реабилитирован 12 декабря 1958 года по году репрессий 1931.
Преподобномученик иеросхимонах Дионисий (Петушков) канонизирован Архиерейским Собором Русской Православной Церкви, 13-16 августа 2000 г. Определением Священного Синода, от 27 декабря 2005г. по представлению Московской епархии.
Преподобномученик Владимир (Загреба) родился в 1870 году в слободе Кутейниково Амвросиевского уезда Донской губернии в благочестивой семье крестьянина Филиппа Загребы и в крещении наречен был Василием. В 1888 году Василий поступил в Нилово-Столобенскую пустынь в Осташковском уезде Тверской губернии, где был пострижен в мантию с именем Владимир и в 1914 году рукоположен во иеромонаха. С этого времени по 1919 год он подвизался в Новосоловецкой пустыни, расположенной на острове озера Вселуцкого, приписанной к Нилово-Столобенской пустыни.
В 1919 году иеромонах Владимир перешел в Новоторжский Борисоглебский монастырь в городе Торжке, где подвизался до его закрытия в 1931 году. 6 июня 1931 года все монахи Борисоглебского монастыря, жившие в Торжке, были арестованы и заключены в тюрьму в городе Твери, и среди них иеромонах Владимир. Сотрудник ОГПУ, объясняя причины ареста монахов, писал: «Дело возникло из поступивших в районный аппарат Новоторжского уполномоченного ОГПУ сведений, что монахи, проживающие в городе Торжке, ведут среди верующих злостную антисоветскую и антиколхозную агитацию. Произведенным по делу следствием установлено, что, действительно, монахи города Торжка часто собирались в церковной сторожке бывшего мужского монастыря и занимались обсуждением проводимых советской властью мероприятий, в особенности коллективизации, и среди присутствующих верующих вели агитацию». 9 июня следователь допросил иеромонаха Владимира. Отвечая на вопросы, отец Владимир сказал: «В монастырь я пошел с восемнадцатилетнего возраста, по произволению. В монастыре города Торжка находился с 1919 года. В Торжке я служу в бывшей монастырской церкви. В церковную сторожку ходил. Никакой агитации против власти не вел». 18 июня 1931 года тройка ОГПУ приговорила арестованных монахов к различным срокам ссылки. Иеромонах Владимир был приговорен к трем годам ссылки и отправлен этапом в Казахстан, где пробыл до 1934 года.
По возвращении из ссылки он был назначен архиепископом Тверским Фаддеем (Успенским) в храм села Славково Кашинского района. С 8 сентября 1937 года он стал служить в храме в селе Лобково того же района, а затем был переведен в храм в честь Казанской иконы Божией Матери в село Гущино Кесово-Горского района.
Иеромонах Владимир был арестован 8 февраля 1938 года и заключен в тюрьму в городе Кашине. На следующий день сотрудники НКВД допросили лжесвидетелей. Один из них показал, что «он слышал, что Загреба среди верующего населения ведет антисоветскую агитацию, доказывая, что советская власть арестовывает и расстреливает невинных людей, одновременно с этим призывает население отстаивать религию, защищать служителей религиозного культа».
Вызванный на допрос председатель сельсовета показал, что «Загреба… сколотил вокруг себя актив из верующих людей, среди которых занимался антисоветской агитацией, призывал верующих сплотиться вокруг церкви и отстаивать религию, произносил проповеди, протаскивал антисоветские высказывания, доказывая, что советская власть арестовывает и расстреливает невинных людей, как, например, нас, служителей религиозного культа».
На следующий день следователь допросил иеромонаха Владимира.
— Признаете ли вы себя виновным в том, что среди населения занимались антисоветской агитацией, восхваляли жизнь при старом строе? — спросил он.
— Виновным себя в этом не признаю, — ответил отец Владимир.
— Следствие располагает материалами, которые изобличают вас в антисоветской агитации. Предлагаю рассказать правду.
— Свои показания я считаю правдивыми.
— Следствие располагает материалами о том, что вы среди верующих дискредитировали колхозное строительство и призывали их не работать в религиозные праздники. Признаете ли себя в этом виновным?
— Виновным себя в этом не признаю, но добавляю, что верующим я говорил, что Бога не надо забывать и надо всегда о Нем помнить.
На этом следствие было закончено. 13 февраля тройка НКВД приговорила отца Владимира к расстрелу. Иеромонах Владимир (Загреба) был расстрелян 15 февраля 1938 года и погребен в общей безвестной могиле.
В миру Зайцев Иван, родился в 1863 году в г. Гатчина Санкт-Петербургской губ. в семье чиновника.
Окончил Гатчинский Императорский Николаевский институт.
В сентябре 1891 года поступил послушником в Нилову пустынь Тверской губ. Был помощником учителя церковно-приходской школы при монастыре.
25 сентября 1893 года принял монашество, в июне 1894 рукоположен в сан иеродиакона, а 24 мая 1896 года — в сан иеромонаха.
14 марта 1900 года назначен казначеем Новоторжского Борисоглебского монастыря, 1 июля того же года — экономом Архиерейского дома, с 13 августа 1904 года — благочинный монастырей I округа.
11 мая 1905 года возведен в сан игумена.
С 8 августа 1905 — эконом Казанского архиерейского дома.
С 1 сентября 1906 года — настоятель Свияжской Макарьевской пустыни
Указом Казанской духовной консистории от 17 января 1908 г. игумен Сергий был назначен благочинным монастырей III округа Казанской епархии и эту обязанность нес до самой своей мученической кончины.
28 мая 1908 года возведен в сан архимандрита.
7 января 1909 года назначен настоятелем Казанского Успенского Зилантова монастыря.
Обитель была с весьма расстроенным хозяйством и о.Сергию пришлось заниматься строительством, заботами по восстановлению благополучного существования монастыря и приведением храмов обители в благолепный вид. К середине 1918 г. число братии Зилантова монастыря состояло из 11 человек.
Когда в августе 1918 г. Казань была занята белочехами, то на Зилантовой (Змеиной) горе, которая была господствующей высотой, почти перед входом в обитель, белочехами были установлены два орудия, из которых обстреливались миноносцы Раскольникова, бомбардировавшие древний город. В связи с этим, по просьбе о.Сергия братию монастыря разместили по Казанским монастырям. Накануне ухода белочехов некоторые насельники монастыря вернулись.
В ночь на 10 сентября 1918 г. белочехи оставили Казань, вместе с ними ушло 60 тысяч горожан, напуганных слухами о красном терроре. Ушло едва ли не все приходское духовенство.
Рано утром 10 сентября 1918 года, в день памяти прп. Моисея Мурина, насельники монастыря собрались в трапезной после последней в своей земной жизни литургии. Наступавшие красноармейцы ворвались в обитель и начали мародерствовать и искать белочехов. Никого не найдя, они решили отомстить беззащитным инокам обители. Они вытолкали насельников из трапезной, выстроили всю братию у стены монастырского двора и залпами из винтовок расстреляли всех иноков во главе с архимандритом Сергием.
Вступивший в управление Казанской епархией 32-летний архимандрит Преображенского монастыря Иоасаф (Удалов), узнав о трагедии, сам произвел чин отпевания и погребения убиенного о. Сергия и убиенных с ним иноков: иеромонахов Лаврентия (Никитина), Серафима (Кузьмина), иеродиакона Феодосия (Александрова), монахов Леонтия (Карягина), Стефана, послушников Георгия (Тимофеева), Илариона (Правдина), Иоанна (Сретенского), Сергия (Галина).
После расстрела Зилантовских монахов обитель опустела.
4 октября 1999 года был канонизирован как местночтимый святой Казанской ерархии.
Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.
